Такого ведь еще не случалось в ее снах? Нет, никогда. Интересно, почему? Восхитительное ощущение. Поцелуй стал глубже, и она отбросила все догадки и вопросы, чтобы насладиться его вкусом.

Поцелуй любовника ее грез был таким, о каком она могла только мечтать в реальной жизни - вначале нежным, мягким, как ее любимое пуховое одеяло, а потом все более глубоким, требующим ответа. Его язык заскользил по ее губам, и она с готовностью раскрыла их, принимая его, впитывая его вкус.

Она удивлялась собственному воображению. Чейз казался ей таким живым, таким настоящим. И бесконечно желанным. А потом он оттолкнул ее, и она, прошептав его имя, умоляюще вскинула руки, обвила его шею, не в силах расстаться с этим чудом, мечтая продлить восхитительный сон.

Она проснулась, лишь услышав сдавленное проклятие.

– Карли, радость моя! Видит Бог, я бы сам не остановился. Но ты же возненавидишь меня еще больше. Проснись же наконец, черт возьми!

Ее ресницы вспорхнули, и она в ужасе уставилась в пронзительные синие глаза в каких-нибудь нескольких сантиметрах от ее собственных. Сознание обрушилось на нее ударом бича. Она так и застыла, с вытянутыми, обвившимися вокруг его шеи руками - а потом резко отшатнулась, и сильно ударилась о ручку на дверце машины.

В тишине кабины слышалось только прерывистое, учащенное дыхание. Карли содрогнулась, когда поняла, что не только она, но и он с трудом приходит в себя.

– Я… Ты… Что это за…

Она умолкла. Как бы ей ни хотелось наброситься на него за то, что посмел к ней прикоснуться, несмотря на ее очевидную ненависть и отвращение, она прекрасно понимала, что вина за этот поцелуй целиком лежит на ней. Неважно, что она была еще в полудреме, это не оправдание. Карли с жестокой ясностью вспомнила, как прижималась губами к его запястью, как умоляюще шептала его имя и цеплялась за шею.

Хуже того, ее тело и сейчас пылало от возбуждения, и от сознания этого ей хотелось бежать куда глаза глядят - и как можно быстрее.

– Карли, - тихо произнес он. Взгляд обращенных на нее синих глаз затуманило откровенное желание.

– Ты… Мы не должны… Пожалуйста, больше не трогай меня, - простонала она, шаря ладонью за спиной в поисках ручки.

С поспешностью, рожденной отчаянием, она спрыгнула с подножки пикапа и ринулась назад, туда, где ее терпеливо поджидал Джексон. При виде нее он радостно вскинулся, залаял и завилял хвостом, словно не видел хозяйку несколько месяцев.

Карли схватила его и зарылась лицом в короткую жесткую шерсть. Ей казалось, что эта дрожь, эта нестерпимая боль, разрывающая ее на части, никогда не пройдут.

За все свои двадцать семь лет она не испытывала подобной физической тяги ни к одному мужчине. Даже сейчас, сгорая от стыда и смятения, Карли не могла справиться с желанием. Человек без особых моральных принципов просто-напросто овладел бы ею, воспользовавшись благоприятным случаем, и она даже не успела бы сообразить, что произошло. Карли нахмурилась. Разве она сама не решила еще десять лет назад, что Чейз и есть именно такой человек - без каких-либо моральных принципов, лишенный даже намека на честь?

Дверца машины с шумом захлопнулась, и через несколько мгновений она почувствовала, что Чейз возвышается у нее за спиной. Карли вся напряглась в ожидании.

– Беги, моя радость. Беги, пока можешь, малышка, - сказал Чейз нарочито, сильнее, чем обычно, растягивая слова на техасский манер.
– Рано или поздно ты устанешь - а я буду рядом, чтобы подхватить тебя.

И все. Он принялся выгружать их багаж, словно сжигавшая их несколько минут назад страсть была не чем иным, как привычным утренним поцелуем давно привыкших друг к другу супругов.

Карли толком не знала - расстраиваться ей от той легкости, с которой он стряхнул с себя недавнее желание, или же радоваться, что он оставил ее в покое. «Радоваться», - в конце концов решила она. Радоваться и молча благодарить за то, что он не поинтересовался, почему это женщина, якобы так яростно его презирающая, вдруг шепчет его имя в любовном порыве.

Она вздохнула, прижавшись щекой к теплому боку собаки и наблюдая за работой Чейза.

Он делал все легко и быстро, выверенными многолетней практикой движениями. Карли поразилась этому сочетанию легкости и силы. Две железные походные плитки весом фунтов по пятнадцати каждая он подхватил одной рукой. Как будто это пустые хозяйственные сумки, невольно отметила Карли.

Вытертая вельветовая рубашка натягивалась у него на плечах, когда он наклонялся за очередной поклажей, и мягкая ткань, словно в насмешку над Карли, обрисовывала выпуклые мускулы. Он был воплощением силы и мужественности от туго обтянутых старыми джинсами мощных бедер до этих его усов супермена с рекламы «Мальборо».

Она снова вздохнула. Ну почему бы ему не иметь хоть какой-нибудь очевидный недостаток - скажем, косоглазие, лопоухость или, на худой конец, выпирающий над ремнем живот? Так нет, это же Чейз Самуэльсон. Господь решил сотворить идеального мужчину и исполнил этот замысел с истинно божественной скрупулезностью, одарив свое творение всем, что только может вызывать желание в женщине. И вот он, результат. Длинные ресницы. Безупречные черты лица. Великолепное мощное тело с неуловимой грацией атлета. И глаза… о, Боже, эти глаза, способные извергать огонь или вдруг становиться непроницаемо-бездонными, полными неги и обещания, против которых не может устоять ни одна женщина.