Мистер Браун фыркнул.

Майкл посмотрел на морщинистое лицо герцогини. Удивительно проницательные глаза темного цвета с подведенными карандашом бровями, копна седых волос, которые грозили развалиться из прически и рассыпаться по ее плечам, тонкие губы.

– На коротышек нельзя рассчитывать, – поделилась старушка.

Мистер Браун снова рассерженно засопел и округлил глаза.

Майкл бросил взгляд на мужчину по имени Элсмир, который в полном молчании задумчиво стоял рядом с Хелстоном. На его лице застыло безошибочное выражение чувства вины. A-а, проклятый изменник собственной персоной.

– Куин, – взмолилась Грейс, – я должна просить тебя, как самого хладнокровного здесь человека, проявить благоразумие. Мистера Раньера нельзя обвинять за то, что, я знаю, на первый взгляд кажется очень странным. Вина целиком моя. Я была ранена и едва не замерзла, когда он меня нашел. Мы были вынуждены разделить. – У нее густо покраснела область декольте.

– Тише, – сказал Хелстон, отпуская ее. – Грейс, ты ни в чем не виновата. Теперь, пожалуйста, позволь мне проводить тебя в…

– Нет. Если ты думаешь, что я оставлю вас здесь, чтобы вы посшибали друг другу головы, то ты ошибаешься.

– Девочка, – подал голос мистер Браун, – посмотри на это с другой стороны. Если ты сейчас спустишься вниз, мы все гораздо быстрее отправимся в обратный путь.

– Идем, Грейс, – протянула к ней руки герцогиня. – Ни у одной из нас нет шанса повлиять на их упрямые, непродуманные убеждения.

Грейс в раздражении вздохнула.

– Только представь, какое удовольствие мы получим, когда чуть позже припомним им об их тупости и о том, насколько они заслуживают свои все без исключения ушибы и синяки, зато что не послушались нас. О, мистер Раньер!

– Да, мадам.

– Мне кажется, что с моей стороны будет честно, если я предупрежу вас, поскольку здесь получается трое на одного, а мой внук великолепно владеет опасным хуком слева. Хотя я бы не стала недооценивать прямой удар правой у Элсмира. Кажется, он называется апперкот, да? Ну, в конце концов, не важно, как он называется, но прошлым летом после этого удара на челюсти Люка остался впечатляющий след.

Хелстон нахмурился, а Элсмир, похоже, чувствовал себя крайне неловко.

– Грейс, не бойся, – продолжала герцогиня. – Вспомни, они и раньше проявляли такую же глупость, но это лишь значительно приближало конечный результат, разве ты не согласна?

– Мистер Раньер, – Грейс кусала губы, словно хотела сдержать смех, – простите. И после всего, что вы для меня сделали…

Хелстон уставился на Майкла.

– Это невозможно, – продолжала Грейс. – Я не знаю, что сказать.

– Идите, графиня. Эти щеголи правы. Нам действительно необходимо поговорить, – сказал Майкл, сохраняя внешнее спокойствие.

Грейс посмотрела на мрачные лица и, похоже, сдалась.

– Вы любите кашу? – обратилась она к пожилой герцогине. – Я приготовлю для всех завтрак.

– По правде говоря, – крошечный рот старушки растянулся в лукавой улыбке, – мне кажется, для некоторых лучше всего подойдет мороженый бифштекс.

– Эйта, – Грейс взяла герцогиню за руки, – я овладела новым искусством, пока пережидала вьюгу. Это – кулинарное искусство. Я вполне приспособилась к этому.

Если бы он не был так сильно смущен, слова Грейс вызвали бы ухмылку у Майкла. При данных обстоятельствах он был рад возможности дышать, учитывая напряжение в переполненной комнате.

Грейс собрала свою одежду и вышла, старая герцогиня, хмыкая, пошла за ней следом. Дверь закрылась, и Хелстон обошел вокруг Майкла.

– У вас действительно высокий рост, Раньер.

Майкл хранил молчание.

– Высокий по росту, но низкий по совести, – с презрением проронил Хелстон. – Но ведь на это никогда нельзя рассчитывать при встрече с… с… А кстати, вы кто?

– Точно не принаряженный денди.

– В этом даже сомнений никаких не было, – вздохнул Хелстон. – Просто скажите нам, что вы не лакей здесь и не лесник.

– Думаю, надеяться на городского жителя – это слишком, даже в самом худшем случае, – с благоразумным подтекстом заявил Элсмир.

– Точно, как он говорит, – прикрыл глаза Майкл.

– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – сделал шаг вперед маркиз Элсмир.

– Я хочу сказать, что хотя все мои знаки внимания к графине Шеффилд были бесчестными во всех мыслимых и немыслимых отношениях, они не разбили ее сердце. Ваши оригинальные ухаживания, как я догадываюсь, были благородными во всех отношениях. Но вы, милорд, совершенно беспечно сломили ее дух.