– Давай, девочка, продолжай, не будь глупой. У меня нет нужды говорить тебе, чтобы ты не обращала внимания на моего внука. Если ты хотя бы наполовину такая, какой я тебя знаю, ты прекратишь заниматься чепухой, ухватишься за этого невероятно большого мужчину наверху, и опять будешь компрометировать его до полусмерти.

– Эйта!

– О, какая досада! Ты хочешь, чтобы я занялась этим вместо тебя? Я почувствовала внезапную симпатию к нравам этой эпохи.

– Хватит! – Грейс смеялась так, что даже слезы выступили у нее на глазах.

– Знаешь, – наклонилась к ней Эйта, – я никому не говорила, но на самом деле сама пыталась сделать что-то подобное пятьдесят лет назад, хотя, может быть, это было не так дерзко. К сожалению, мужчина, которого я выбрала, оказался слишком трусливым, чтобы довести дело до конца.

Бедный мистер Браун…

Их разговор прервал скрип ступеней, и они обе посмотрели наверх.

– Иди к нему, – сжала плечо Грейс старушка. – Я видела, он любит тебя, Грейс. Тебе нечего бояться.

– Я никогда не говорила, что боюсь его, Эйта. Он на самом деле, может быть, единственный мужчина, которого я не боюсь.

Грейс сняла с огня кастрюльку с кашей и вышла из кухни, прежде чем Эйта успела сказать еще что-нибудь. Она постучала в дверь его комнаты и, не дожидаясь ответа, вошла.

Он стоял перед камином, уперев руки в бока.

– Я пришла попрощаться, – начала Грейс, видя, что он не повернулся к ней. – И спасибо тебе. Спасибо, что спас меня, и за… Ну и за все остальное. Мне только жаль, что мои друзья так и не поняли, в каком я неоплатном долгу перед тобой. – Майкл по-прежнему не поворачивался к ней лицом и молчал, поэтому Грейс чувствовала себя очень неловко. – Еще я хотела сказать, что, в конце концов, решила вернуться в Лондон. Глупо было с моей стороны думать, что я найду счастье на острове Мэн. Всем известно, что дом твоего детства никогда уже не будет таким, каким ты его запомнил.

– На самом деле, дорогая моя, иногда он бывает точно таким, каким ты запомнила. – Майкл повернулся, и Грейс бросилась к нему.

– Ой, у тебя кровь! – Грейс достала из кармана носовой платок и потянулась к его лицу.

– Стоп! Это ерунда, простая царапина.

– Не говори глупостей. Подожди, позволь мне…

– Не надо, ангел мой, – перехватил на полпути ее руку Майкл.

Итак, они вернулись к впечатляющему списку беспристрастных имен, которыми он называл ее. Ну что ж, может так оно и лучше, ведь речь шла о прощании.

– Это все ерунда, – продолжал Майкл, – нам нужно обсудить кое-что более важное. – У него было напряженное, бледное лицо, и непохоже, чтобы причиной тому была царапина на подбородке.

– Мистер Раньер, если вы скажете хоть одно слово о браке, я не прощу вас. – Эти слова Грейс постаралась произнести с легкостью. – В отместку я могла бы даже целый месяц готовить вам ужин.

– Так, Синеглазка, разве я когда-нибудь жаловался на еду, которую ты так восхитительно приготовила? – Напряжение на его лице немного ослабло.

– Да нет… Ты был слишком вежлив, чтобы проронить хоть слово. Но я убеждена, что получила бы великое удовольствие, наблюдая, как ты корчишься еще больше, предложив мне радости супружеского счастья. Я знаю, это работа Люка и Куина.

– Супружеское счастье? Вот как вы это называете? – Он приблизился к Грейс и оказался невыносимо близко.

– Не надо. Пожалуйста, – прошептала Грейс, поднимая глаза. Его запах разбудил воспоминания о страсти, вспыхнувшей между ними, и о страсти, которую предстоит потерять навсегда. – Мы договорились. И я буду считать это серьезным оскорблением, если ты осмелишься сделать неискреннее предложение.

– С вами, моя дорогая графиня, понятие супружеского счастья содержит в себе больше привлекательности… Хотя я, возможно, назвал бы это чем-нибудь более интересным. Ох, любимая… то, что произошло вчера ночью… Об этом я буду мечтать всю оставшуюся жизнь…

– Нет, – Грейс вытянула руки, чтобы остановить его, – не говори так.

На какую-то долю секунды по его лицу промелькнуло величайшее напряжение от сдерживаемых эмоций, которые он подавлял в себе ценой огромного самообладания, но через секунду от него не осталось и следа.

Это было чудовищно несправедливо. Соблазн был слишком велик. Грейс должна узнать, правду он говорил или был как все остальные… мужчина, который выражал чувства во имя благородства. Ему было легко изображать душевные волнения, когда она пообещала отказать ему. Но что он стал бы делать, если бы она не выполнила свою часть договоренности?

Грейс проигнорировала собственное смущение и приняла решение, пока мужество не покинуло ее. И она сделает это, стоя на своих ногах, без его теплых объятий.