Шрифт:
Пока ел, думал.
Надумал следующее.
Время уходит. Посему надо действовать. Двигаться. Всё равно, куда. По ходу разберемся.
Уходить не хотелось. Потому что — Даша. Дашенька… Но Грива — не даос. Он просто не умел, расслабившись, отдаваться течению событий. Делай что должно — и будь что будет. Вопрос — что должно?
Грива выпрямился, сунул за пояс топорик и отправился на поиски Архо.
Полукровка был прав. Предложение Гривы пройти через запретный Лес.
— Когда? — спросил Архо.
— Завтра.
— Кто еще, кроме нас?
— Я хочу, чтобы с нами пошел Пута.
— Я скажу ему, — кивнул Архо.
И ушел.
Глава семнадцатая
Белый огонь
Артём проснулся от шороха дверной занавески. Дашу он узнал по запаху. Еще бы он ее не узнал!
— Ты пришла… — прошептал он.
На Даше не было ничего. Ни передника, ни набедренной повязки. Он узнал об этом, проведя ладонью по ее обнаженному бедру.
Артём потянул ее к себе, но Даша не поддалась.
— Отпусти меня, — еще тише, чем он, проговорила девушка. — Подожди. — Она легонько куснула его за ухо. — Не здесь, мой желанный. Иди за мной.
И выскользнула из хижины.
Снаружи была безлунная ночь. Африканские звезды мерцали над пустынным поселком. Его обитатели беспечно спали в своих хижинах, не думая о ночных хищниках. Но Грива уже знал: ни один лев не подойдет к «логову» еще более опасного хищника — человека.
Девушка остановилась на берегу. Легкий плеск, запах воды и остывающего песка.
Даша ждала.
Когда Артём оказался рядом, она положила ладонь на его плечо… Но отвела его руку, когда Артём попытался ее обнять.
В реку они вошли вдвоем. Прохладная вода обняла их колени, бедра, животы. Пальцы Даши сжали его плечо.
— Вода, открой мне эту женщину, — произнес Грива.
Ничего не произошло.
А чего, собственно, он ждал? Левиафана? Посейдона с трезубцем?
Нет, он ничего не ждал. Но чувствовал: ждет Даша. Ее ожидание было очень материальным, почти осязаемым. Артём сосредоточился, попытался понять, что изменилось. Ну да, кое-что изменилось. Вода притупляла желание… Вода смывала, уносила запах Даши и тепло ее кожи… Вода струилась по ее телу, по ее ногам, животу, лону. Вода, обласкавшая тело девушки, уносилась дальше. Но прежде эта же вода точно так же прикасалась к телу Артёма…
Артём… Нет, он не увидел — почувствовал, как тысячи крохотных искр вспыхивают на его коже. Мгновения жизни, уносящиеся дальше. Но не исчезающие в потоке времени, а продолжающие жить…
Руки их соединились… И струящаяся вода между их телами в тот же миг перестала быть водой. Так изменяется воздух во время грозы за миллионную долю мгновения до того, как соединит землю и небо слепящий зигзаг молнии.
Миг — и тела их сами метнулись навстречу друг другу. Губы слились с губами, грудь к груди, живот к животу, бедра — к бедрам. Песчаное дно ушло из-под ног. Река понесла их, вращая и переворачивая, но ни Артём, ни Даша этого не чувствовали. Чудесная сила бросила их навстречу друг другу. Так соединяются две половинки боеголовки атомной бомбы — чтобы поток рождающихся внутри нейтронов в ничтожную долю секунды превратился в лавину и малая толика соединившегося в одно ядерного сердца обратилась в Свет, обращающий в пепел всё вокруг.
Но открылись Врата — и некто Третий проник в мир, где прежде не было ему подобных.
И Артём Грива всем своим существом осознал: молния, соединившая их, прожгла саму ткань мира.
Позже Артём решил: именно этот белый огонь хлынул из Артёма во время таинства в пещере и убил Хранителя Равновесия Шадакву. Именно так: отсюда, из этой ночи — в прошлое. Как это могло случиться? Возможно, об этом знал Полукровка. По крайней мере, он намекал на что-то такое…
…Как они не утонули? Наверное, это еще одно чудо. Ведь на них не было «гидр», и жабры тоже не отросли. Но Артём точно помнил, что они были в реке. И дышали, причем не водой. Сейчас, лежа на песке рядом со своей женщиной, Грива пытался вспомнить, что было с ними. Не очень получалось — вспомнить. Холодное белое пламя. Вот что он помнил. Оно окружало их, проникало внутрь, порождая страх и страсть. Артём сопротивлялся ему. Пытался спрятаться от него… в любимой. Наверное, это ему удалось, потому что сейчас пламени не было. А любимая — была.
Артём посмотрел на звезды. «Ты счастлив», — сказали звезды.
«Не совсем», — возразил им Артём.
Усталость ушла. Ночь была теплой. Не жаркой, а именно теплой. Похолодало? Или Грива наконец привык к африканской жаре?
Даша спала. Мокрые волосы рассыпались по песку. Голова слегка запрокинута, чуть подрагивает нежное горлышко, холмики грудей переходят в гладкую впадину живота, поднимающуюся к кудрявому холмику. Длинные ноги раскинуты…
Грива бережно снял Дашину руку со своего живота и поднялся. Некоторое время он любовался ею, юной и прекрасной, потом взял ее на руки и унес в хижину. Подальше от звезд, так похожих на страшный белый огонь.
Грива парил в невесомости. Он знал это ощущение. Еще по Школе, когда их поднимали до «потолка» стратосферного «крыла», а потом, выключив двигатели, нарабатывали у курсантов навык пребывания в невесомости.
Грива парил в невесомости, а над ним была Земля. «Над ним» — в чисто геометрическом смысле. Можно было сказать и «внизу», но «над ним» было ближе и правильнее. Грива смотрел на Землю, и сердце его трепетало от любви. Потому что Земля была для него всем. Она была создана для него и только для него. Вся. И она любила его так же, как он — ее. Нет, много больше. Ведь она была огромна, а он — крохотная песчинка, влекомая гравитационным «ветром». Но даже песчинка способна разрушить мир… Или сотворить новый. Если песчинка сама — целый мир. И если она — любима…