– Да, конечно, в этот магазин люди заходят все время, - согласилась Карен.
– Но они и выходят из него все время, пробыв там примерно тридцать секунд. Вот и весь секрет.

– То есть?

– Ты входишь в одежный магазин, - пустилась в объяснения Карен, - оглядываешься, возможно, берешь с прилавка рубашку и тут же кладешь ее обратно, и если не видишь ничего, что тебе нравится, просто уходишь. Плевое дело. А с заведениями вроде нашего все обстоит по-другому. Человек, решивший заглянуть в него, знает, что ему придется так или иначе заплатить. Я имею в виду - знает, что подумают, увидев, как он входит туда, люди на улице : «Глянь-ка, этот подонок завалился в секс-шоп». А оказавшись внутри, он знает, что думают все вокруг. «Глянь-ка на этого неудачника, стоять у него стоит, а вставить некому, - да и откуда у такого урода баба возьмется?». Потом он выходит, и уже другие прохожие думают: «Глянь-ка, этот подонок был в секс-шопе - интересно, что он там делал? Дрочил, не иначе!». Ты же не думаешь, что человек согласится пройти через это, совсем ничего взаменне получив ? Да ни в коем разе!! Он собирается потратить кучу денег - посмотреть грязный фильм, может быть, стриптиз, купить журналы, - сделать хоть что-то, способное оправдать его приход сюда. И все мужчины, которых ты зазываешь, понимают это. Потому и не заходят.

– Так что же мне делать?

– То же, что делают проститутки. Заглядывать им в глаза.

– И все?

– И все.

Тут я, наконец, заметил, что и она, разговаривая со мной, смотрит мне прямо в глаза, и понял, что нахожу ее все более привлекательной.

Впрочем, просто так, на слово, я ей не поверил и потому решил поинтересоваться мнением Мэнди, которая зарабатывала на жизнь не только эротическими танцами, но и проституцией.

– Ну да, правильно, - сказала она.
– Стоит мужику посмотреть тебе в глаза, и он твой, девять из десяти. И не потому, что он тебя хорошо разглядел, - иногда совсем наоборот. Просто, если вы заглянули друг другу в глаза, между вами словно что-то уже произошло. Ну, отношения какие-то завязались, понимаешь? После этого ему трудно отвести взгляд в сторону, - получается, что он тебя отвергает да еще и оскорбительно, словно вы с ним давно женаты и устроили на людях скандал или еще что, и женщина вроде как вправе сорваться, заплакать, наброситься на него с кулаками и прочее. Странно, но это срабатывает. По телефону, ты уж мне поверь, все иначе. По телефону они хотят получить подробности, как будто ты какая-нибудь подержанная машина. Мне попадались мужики, пытавшиеся точно выяснить, насколько у меня тугая попа - можно подумать, я обязана ради них измерения проводить. Но я знаю точно, если я столкнусь с одним из них на улице и смогу заглянуть ему в глаза, он просто спросит о цене, после чего поплетется за мной, как ягненок.

На следующий день я, выйдя с Карен перекусить , повторил ей услышанное от Мэнди. Я надеялся, что кошмарная еда, которую подавали в кафе, сблизит меня и Карен, - ну вот и сказал ей, что она, похоже, была права.

– Конечно, права, - подтвердила Карен, отводя ото рта прядь волос, словно она опасалась съесть и их заодно со своим блюдом кушаньем, что, впрочем, лишь улучшило бы его вкус.

– Вопрос в том, - продолжал я, - как это использовать в моей работе? Я же мужчина и клиенты тоже.

– А это неважно, - пробормотала набившая полный рот Карен.
– Как только они останавливаются и заглядывают тебе в глаза, между вами уже возникают отношения. И если они уходят, то практически дают тебе право бежать за ними по улице с криками: «Что с тобой? Разве мы не друзья? Почему ты так со мной поступаешь?» - ну и так далее.

– Картина пугающая.

– Ты шутишь? А как же настоящие друзья? Или настоящие супруги?

Я вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, насколько она серьезна. Похоже, более чем. Собственно говоря, она вдруг разозлилась - и, судя по всему, на меня.

– Знаешь, что думаю я?
– поинтересовалась она, наклоняясь над тарелкой со своей недоеденной дрянью и впиваясь в меня взглядом сузившихся глаз.
– Я думаю, что вся реклама - дерьмо.

– О, тут я согласен, - я улыбнулся, надеясь, что это меня спасет, но нет, не спасло.

– Реклама, - с нажимом продолжала Карен, - это трусливый, жеманный и жульнический метод продаж. Куча дрочил в деловых костюмах заседает в советах директоров и выдумывает идиотские теории. Никто из них никогда не выходит в реальный мир, чтобы вцепиться в человека и сказать ему: «А ну, купи вот это!». Кишка тонка. Вы присуждаете друг другу премии, а в том, что такое искусство убеждения, не смыслите ни аза.

– Ну, не знаю, Карен, - ответил я, тоже начиная заводиться.
– Зато знаю, что моя реклама «Софтсана» дала этим гигиеническим прокладкам от четырех до пяти тысяч новых покупательниц в год и так быстро, что всего через шесть недель после ее выхода мы получили от компании «Софт…»

– Херня!
– воскликнула Карен уже настолько громко, что привлекла к нам внимание других посетителей кафе.
– Давай попробуй продать гигиеническую прокладку мне, вот прямо здесь! Ну, валяй: я же женщина - что может быть проще!

– Потише, Карен, - прошипел я, сердито прихлопнув ладонямипо столу между нами - словно в надежде волшебным образомзагнать джинна обратно в бутылку.
– Нас же люди слышат!

– Ну и что! Разве ты не для того и обзавелся этим твоим похожим на хер микрофоном?!

Напуганный ее вспышкой, я попытался неприметно смыться из кафе, однако у Карен еще имелись в запасе сюрпризы. Вцепившись в мою руку (перепуган я был все же не настолько, чтоб не заметить, как тонка и нежна, как ошеломляюще женственна ее ладонь), она потащила меня по улице к какому-то, уже выбранному ею мысленно месту.

– Позволь кое-что показать тебе, мистер Рекламщист, - говорила она на ходу.
– Мистер Завуалированный-черт-подери-увещеватель. Позволь мне преподать тебе небольшой урок увещевания.

Она привела меня к букинистическому магазину, перед которым всегда возвышались на тротуаре корзины с ничего или почти ничего не стоящими книгами. На некоторых из корзин значилось: «1 доллар» или «2 доллара», а на стоявшей дальше всех от входа: «БЕСПЛАТНО». Карен покопалась в ней, отобрала десяток книг и вошла в магазин.