На улице, не более чем в сотне ярдов от «Дельты» бездомные побирушки заворачивалисьЮ устраиваясь на ночь у дверей магазинов, в серое шерстяное тряпье и воскресные приложения газет. Неоновые девизы сияли над ними, изрыгая послания - «ХОЧЕШЬ ЭТО? СЧИТАЙ, ПОЛУЧИЛ!» и «ВСЕ К МАКСУ!». Послания, поступившие из другой галактики, с планеты Америка. Не требовать же от их составителей, чтобы они ухитрялись понять - из такой-то дали!
– мертвы ли уже получатели сообщения или просто легли поспать.

Турецкий ресторанчик оставался еще открытым. Кася, взяв чашку кофе, неторопливо пила его .

– Я-ва-ва-ва-ва-Том Круз-я-ва-ва, - говорили вокруг турки.

– Я-ва-ва-ва-Сильвестр Сталлоне.

Кася вернулась в «Кафе Краков» около трех утра, однако дядя еще не спал, что было необычно. О ночных похождениях Каси он никогда не говорил ни слова, не сказал и сейчас, даром что и одежда ее, и кожа сильно отдавали табаком, крепким спиртным и мужскими подмышками.

– Не могу спать, - он взмахнул рукой. На плите булькал в маленькой кастрюлькесуп , в пустой корзинке для хлеба неловко пристроилась старая книга в бумажной обложке, скорее всего, - дешевый польский «Новый Завет», на разделочной доске лежал журнал, открытый на посвященной О. Дж. Симпсону статье «Sprawozdanie z Ameryki».

– Вот и я не смогла, - нагло соврала Катажина.

– Очень смешно.
– Дядя хмыкнул и, не то чтобы совсем совсем от нее отвернулся, а просто занялся своими делами - помешивал суп, намазывал масло на ломти хлеба. Кася, двигаясь в одном с ним ритме, наполнила водой кофейник и смахнула со стола овощную кожуру.

– Знаешь, Кася… эта девушка, Зофия, та, что начнет работать со следующей недели… - он примолк, зачерпнул ложку супа, слабо подул на нее, попробовал.
– Она может начать, а может и не начать, понимаешь, о чем я? Это не разобьет ее сердце… я хочу сказать, ни на каких каменных скрижалях не написано, что она должна здесь работать.

– Спасибо, дядя. Нет, все нормально. Я действительно хочу вернуться в Польшу.

Он покивал, нахмурясь. Снаружи загукала сигнализация какой-то машины.

– Напиши мне, как там, - сказал дядя, необычным для него ясным и сильным голосом.
– А то от сестер я только списки товаров, которые продают в магазинах, и получаю.. Ты девочка умная. Пиши мне. Про Польшу. Польшу, которую видишь ты.

Кася покраснела - впервые на ее памяти.

– Конечно, - ответила она.
– Конечно, напишу, дядя Ярек.

И следом:

– А можно мне немного супа?

Они вместе хлебали суп. В конце концов, противоугонный сигнал умолк, снова воцарилась тишина . Кася попыталась представить себе, как она делится с дядей впечатлениями этой ночи - впечатлениями от сортира в отеле «Дельта», от рук мужчины с концерта «Одухотворенных», уже утратившего имя.. В общем, представить это, пожалуй, даже и можно. За словами далеко ходить не пришлось бы.

Миновало еще несколько минут и вдруг дядя сказал:

– Знаешь, мой отец, брат твоей бабушки, вовсе не был неудачником, каким они его изображают.

– Я о нем ничего не слышала, - отозвалась Кася.

– Он не умел зарабатывать деньги. Собственно, и не хотел. И семья ему этого не простила.

– Ну, не уверена, - произнесла Кася, глядя на дядюшку поверх парящей кружки с кофе.

– Отец был поэтом. Умер в Бухенвальде.

– Я не знала, - сказала Кася, опуская кружку на стол и обнимая ее ладонями. Теперь она слушала дядю внимательно.

– С одной из твоих двоюродных бабок через несколько лет после этого приключился удар, он подпортил ту часть ее мозга, которая не позволяет людям говорить все, что у них на уме. Как-то во время обеда зашел разговор о моем поэте-отце, и она сказала: «Вполне в его духе - помереть в концлагере, о котором за пределами Польши никто и не слышал».

– Не смешно, - сказала Катажина.

– Чего она не сказала, о чем никто из них даже и не поминает никогда, так это того, что мой отец похоронен на «Алее достойных» варшавского кладбища Повацки. И именно потому, что он писал стихи. Его почтили не за то, что он ботинки или там шапки шил, или строил военные корабли, или… или… суп варил, - а за стихи. - Дядя Ярек вынул из хлебной корзинки старую книжку.
– Вот за эти стихи.

– Клево, - сказала Кася, глаза у нее загорелись.
– Подаришь?

– По твоему, я кто?
– резко ответил Ярек.
– Книжная лавка «Харя Кришна»? Каждый клиент получает бесплатно сборник стихов? Думаешь, у меня наверху их целый короб стоит?
– крепко сжимая пальцами книгу, он поднес ее к своему лицу, точно зеркало.
– Это мой экземпляр стихотворений Болеслава Шайна.

– тогда где мне ее искать?
– с вызовом спросила Кася.

Ярек снисходительно улыбнулся:

– Зайди в Польше в хороший книжный магазин. Спроси, нет ли у них стихов Болеслава Шайна.