— Ну и что?

— И кто же тот новоявленный страдалец? — Волк опять принюхался. — По-моему, я уже догадываюсь, но поверить все равно не могу!

От входа послышалось деликатное покашливание.

— Я не вовремя? — Тарглан действительно ничего не забыл.

— Обожди минут пять, хорошо?

— Ладно, схожу пока поздороваться с твоей соратницей. — Сын вождя, заглянув было внутрь, снова опустил шкуру, закрывающую вход.

— Осторожней там! — заволновалась я, не дойдя до занавески.

Он только рассмеялся в ответ. Я добралась-таки до кувшина, с наслаждением умылась и окликнула все еще молчащего Ворха:

— Может, объяснишь недогадливой мне, что происходит?

— Ничего, если не считать, что у тебя поистине редкая способность вляпываться в интересные ситуации… Это и был твой очередной страждущий?

— Да. С ним что-то не так?

— Надо же, Призрак объявился! — Голос по ту сторону занавески звучал одновременно удивленно и озадаченно. — Это сколько же времени о нем не было слышно? Года три, если не больше…

— Призрак?!

— Ну да… Тьфу, все время забываю, что ты у нас нездешняя! Призраком его прозвали за умение оставаться незамеченным где угодно, несмотря на яркую внешность, и бесследно исчезать на глазах у толпы народа, да так, что ни с какими собаками не догонишь и не выследишь. Самый легендарный из наемных убийц нашего времени, который прославился, кстати, совсем не количеством блестяще выполненных заданий. Вернее, не только этим — ведь он профессионал высшего класса.

— Чем же тогда?

— Принципиальностью. Всегда дотошно копался в ситуации, никогда не соглашался на заказ только ради денег, а некоторых предназначенных на убой даже брал под свое покровительство, и тогда обращаться к другим было бесполезно. Охотников связываться с ним и выяснять, чьи принципы круче, немного находилось, да и то в самом начале его, так сказать, карьеры… Ты там, часом, не утонула? Или просто спишь стоя?

— Нет. — Я спохватилась, закрыла рот, вытерла наконец мокрое лицо и раскатала рукава рубашки. — А что дальше?

— А дальше было покушение на него самого — бывшие друзья и «собратья по оружию» расстарались, но Призрак выжил. Буквально чудом, и после этого исчез. Никто не знал, где он и что с ним. Говорили всякое: мол, за океан подался, очередная отвергнутая невеста отравила, в монастырь ушел, нанялся штатным «охотником за головами» при дворе одного правителя, печально известного своей жестокостью, — в общем, кто во что горазд… И вот в один прекрасный, надеюсь, день я в твоем шатре натыкаюсь на его любимое фамильное оружие, а после он сам возникает на пороге в натуральную величину. Ты-то его где откопала?!

Я коротко поведал сагу о моих вчерашних похождениях.

— Сын вождя, значит? Что ж, может, оно и к лучшему. — Волк задумчиво почесал за ухом и встал.

Я отложила расческу и сняла с гвоздя шубку. Из шатра мы вышли вместе. На неярком зимнем небе соседствовали бледно-желтое солнышко и откуда-то взявшаяся тучка приличных размеров, из которой неторопливо сыпались крупные легкие снежинки. Ворх махнул на прощание хвостом и затрусил по тропинке в центр лагеря, а мое внимание привлекла иная картина.

Неподалеку от моего жилища на подмерзшем за ночь снегу возлежала надха и с деловитым урчанием выдергивала жесткие маховые перья из крыльев крупного глухаря. Еще один такой же краснобровый красавец лежал рядом. У стенки шатра на пенечке устроился бывший киллер и, скрестив руки на груди, вдумчиво наблюдал за процессом. Меховой капюшон плаща был откинут за спину, и на длинных сажево-черных волосах успело примоститься приличное количество мохнатых снежинок.

Линга, встретившись глазами со мной, хитро прищурилась, неожиданно прервала свое увлекательное занятие, громко чихнула, взметнув целый фонтан переливчато-черных перьев, и медленно поднялась на мускулистых лапах, вперив немигающий взгляд в гостя. Затем непринужденной походкой она приблизилась к нему, постояла в полном смысле слова нос к носу, любуясь на его невозмутимое лицо и наклоняя ушастую голову то в одну, то в другую сторону… и вдруг резко нагнулась и сомкнула саблезубые челюсти на голенище высокого сапога!

К чести Призрака, он вовсе не упал в обморок, не вскочил, проклиная все на свете, и даже не огрел нахальную зверюгу по хитрой рыжей морде. Только желваки, на какой-то миг проступившие на скулах, выдали его состояние. Вот мое сердце, напротив, оказалось куда менее стойким и сейчас тщетно пыталось выполнять свои прямые обязанности, обессиленно трепыхаясь где-то на уровне каблуков — настолько неожиданной даже для меня была выходка мохнатой бестии! Впрочем, она и не собиралась отгрызать ему ногу: от страшенных клыков, запросто ломающих позвонки крупному лосю, на мягкой коже голенища остались только едва заметные вмятины…