Стихотворения
вернуться

Ершов Петр Павлович
Шрифт:

3

Время срочное минуло: На холме Сузге высоком Красовался царский терем — С переходами резными, Со ставнями расписными, С узорочною оградой И с перильчатым крыльцом. Пихты, лиственницы, ели Осеняют царский терем; Над ручьем белеет полог; От крыльца к ручью, по скату, Вьется легкая дорожка И теряется в цветах. По равнине, по широкой, От реки до гор далеких, Ходят воины Кучума, Стерегут тот терем царский, Гладят бороду седую, Саблей звонкою стучат. По реке гуляет судно, Двадцать весел плещут воду, Белый парус наготове Развернуться полной грудью, Заплескать в волнах кипучих, Судно легкое нести. За весной приходит лето, Убирает всю природу В разноцветную одежду: Тал [23] , березу рядит в зелень, Куст шиповника румянит, Вяжет лентами цветы, Вся земля пирует лето; Вся Сибирь пирует лето: Но на всей земле Сибирской Нет прекраснее Сузгуна, Где живет луна-царица, Черноглазая Сузге.

23

Тал — ивняк.

4

Зной полудня утихает; С гор, увенчанных лесами, Ветерок летит прохладный. Вот из терема выходят По решетчатым воротам Шесть татарок молодых, И встают они попарно В обе стороны по скату, Ждут царицу молодую, Чтоб вести ее под полог — В сокровенную купальню Тихоструйного ручья. Вот является царица, Легкой серною мелькает По излучистой дорожке; И спешат за ней рабыни Снять ревнивые покровы С их царицы молодой. Белый полог застегнулся… Слышны речи, слышен хохот, Звонкий плеск прозрачной влаги, — И на пологе широком, В легких очерках видений Тени зыблются порой. Вечер. Кончилось купанье. Снова полог расстегнулся, И царица молодая (Щеки розами горят) Вновь мелькнула по дорожке Легкой серною на холм И под пихтою душистой Опустилася, слабея, На узорчатые ткани. И несет одна девица Прохладительный напиток Ей в сосуде золотом. Вкруг Суэге ее рабыни Черну косу выжимают, Чешут гребнем, разделяют, В плетеницы завивают И жемчужную повязку В косу пышную плетут. Пьет царица молодая Прохладительный напиток. Словно пламя — пышут щеки; Словно звезды — блещут очи; Словно волны — дышат груди; Так бела и так свежа! На коврах лежа узорных, Приклонив к руке головку, В упоительном раскиде — То ли розою востока, То ли гурией [24] пророка Тут казалася Сузге. А над нею полной чашей Беспредельного сиянья Небо лета развернулось; А пред нею — горы, долы, Бесконечная равнина, Вечноплещущий Иртыш!.. В легкий сон Сузге склонилась, И любимая рабыня, На колени став пред нею, Обвевала опахалом И пылающие щеки, И трепещущую грудь.

24

Гурия (хурия) — в мусульманской мифологии райская дева.

5

Спит царица молодая Под вечернею прохладой, А у ног ее рабыни За узорным рукодельем Чуть-чуть слышными речами Говорят промеж собой. Чудны женские рассказы! Будто полночью глубокой На мысу одном высоком По три раза проходили Цвета белого собака И как уголь черный волк; С воем грызлись меж собою, И в последний раз собака Растерзала злого волка. Будто с той же ночи всюду Меж сибирскими лесами Чудным образом и видом Вдруг береза зацвела; Будто в полдень на востоке Облака являют город С полумесяцем на башне, И подует ветр с Урала, И снесет тот полумесяц, И навеет чудный знак; Будто в полночь вдруг заблещет Над могилами Искера Яркий свет звездой кровавой, И послышится стук сабель, И неведомый им говор, И какой-то страшный треск, Что-то будет с ханским царством! А недаром же татары Собираются к мечетям: Сердце чует про невзгоду, Тишина — предвестник бури: Где ж зачнется та гроза?

6

Всходит утро над Сузгуном. Вдруг к Сузге в высокий терем Старшина седой приходит; Торопливо просит видеть Чрез рабынь свою царицу, Молвить важные ей вести, Слово нужное сказать. И царица призывает Старшину в свою светлицу, И волнистою фатою, Словно облаком летучим, Осторожно закрывает Полнолунное лицо. Вскоре входит старый воин. Скинув шапку меховую, Он честит Сузге поклоном. «Вести важные, царица! Здесь гонец царя Кучума, Сохрани его Алла! К нам от западной границы, От крутых верхов Урала, Без призыву, без прошенья, Вдруг пожаловали гости И пируют нашей кровью По сибирской всей земле. Царь Кучум гонцов отправил, Чтоб со всех сторон Сибири Для защиты, для отпора Собирались стар и молод; Чтобы все свои селенья Укрепляли в тот же час. И к тебе гонец, царица! Царь Кучум велит, не медля, Строить стены и бойницы, Делать валы и ограды, Снаряжать себя довольством, Рать осадную сбирать». — «А далеко ль эти гости?» — Старшину Сузге спросила. «А когда б стрела летела Час один с одною силой, Так к концу она упала б В их неверные шатры». И дает Сузге-царица Старшине тому седому Тихо умные приказы. И послушный старый воин Ей клянется головою Все исполнить, как велит.

7

Спеет дружная работа: С утра раннего до ночи Сто работников послушных Носят камни, возят бревна, Роют рвы и сыплют валы — Укрепляют царский холм. Вот проходят две недели, И Сузге веселый терем Смотрит грозною твердыней: Обнесен вокруг стенами, Обведен высоким валом, Окружен глубоким рвом.. Две бойницы подле ската, И одна из них — на запад, Где Иртыш шумит волнами. А другая — на восток, Там, где стелется равнина Бесконечной полосою. И с бойниц тех непрестанно Смотрят в даль сторожевые И при каждом появленье Незнакомых лиц в равнине Вызывают громким криком На бойницы весь отряд. И гонец, два раза в сутки, Скачет шибко за вестями От Сузгуна до Искера — Но обратно с каждым разом Всё нерадостные вести Он привозит от царя.

8

Раз, вечернею порою, В те часы, когда молитву Правоверные свершали, А Сузге в своей светлице Думу думала — нежданно Быстро входит воин к ней. Грозен вид его сердитый; Лоб наморщен, губы гневом Сведены; глаза сверкают. Ни поклона, ни привета Он не делает царице И не смотрит на нее. «Брат!» — царица восклицает, И встает поспешно с места, И сжимает брату руки. «Или новое несчастье Нас постигло? Что ж? Не медли! Все ли кончено? Скажи!» Молчалив и гневен воин. «Что с Кучумом? Что с народом? — Вновь царица начинает. Или бог совсем оставил Правоверных?.. Иль пришельцы Посягнули на царя?» Вздох страданья, вздох тяжелый — Был ответ Махмета-Кула [25] . Вдруг сорвал свою он саблю, Бросил об пол в сильном гневе И, закрыв лицо руками, — «Все погибло! — простонал. — Пришлецы теперь пируют В нашем городе Искере; Наше войско — куча трупов; Сам Кучум бежал поспешно, Бросив все свои богатства… Гибель царства решена!..» Долго длилося молчанье Между братом и сестрою. Вдруг из ясных глаз царицы Слезы градом покатились: «Мой супруг! мой повелитель!» — Громко вскрикнула она.

25

Махмет-Кул (Мамет-Кул) — по Ремезовской летописи, сибирский царевич, сын царя Кучума (иногда называется его братом); у Ершова Махмет-Кул — брат Сузге.

9

Ходит скорыми шагами Брат царицы по палатам, Гнев, печаль его терзают; А царица молодая Неподвижно, молчаливо На ковре своем сидит. Вдруг Махмет остановился Пред сестрой и грустно молвил: «Мне с тобой сегодня ж должно Разлучиться — пусть погибну, Если рок велит мне гибнуть! Да, сестра! Сегодня ж ночью Я прощусь с тобой. Не бойся! Без меня тебя не тронут. Я о жизни не жалею: Смерть моя спасет тебя. Подожди! Но если след мой У тебя наш враг откроет, Все пропало! Я знаком им, Я встречался с ними в битвах: Сам Кучум не так им страшен, Как твой юный брат Махмет». «Все ль? Теперь меня послушай. — Речь царица начинает: — Если бог велел погибнуть Всей Сибири, пусть погибнет; Но пускай и враг наш, русский, Гибель с нами разделит. Иль не стало больше средства? Иль на всей земле сибирской Нет уж боле человека? Царь бежал: будь ты царь нынче, Вороти свое владенье, Завоюй себе Сибирь! Слушай — хитрость лучше силы: Распусти меж русских вести, Что сидишь ты здесь, в Сузгуне; И когда наш враг обложит Это место, ты немедля Собирай свои дружины. Будь спокоен! Я сумею Продержать их под стенами Столько времени, сколь нужно, Чтоб тебе собраться с силой. Тут нагрянь на них отважно — И Алла — помощник твой!» Речь окончила царица. На лице Махмета-Кула Луч блеснул отрадной мысли. Нежно обнял он царицу. «Да исполнится!», — сказал он И поспешно вышел вон.

10

Царь Кучум в степях горюет О своем богатом царстве; А в больших его палатах Казаки сидят за чарой, Поминают Русь святую И московского царя. Впереди сидит начальник И большой их воевода, Первый в бое и в советах, Тот Ермак ли Тимофеич. Редко к чаре он коснется И среди веселья крепко Думу думает свою. Справа грозный воевода, Атаман Кольцо отважный, Буйну голову повесив; Слева, весел и разгулен, С полной чарою глубокой, Атаман Гроза сидит. На другом конце пируют Три другие атамана: Мещеряк, Михайлов с Паном [26] . За палатами ж Кучума На дворе большом гуляют Удалые казаки. Светлый день идет на вечер, А казацкий пир к исходу… Вдруг большой их воевода, Тот Ермак ли Тимофеич, Выпив чашу едным духом, Быстро встал из-за стола. «Нет, товарищи! — сказал он, — Рано нам еще на отдых; Наше дело зачатое Довершить сперва надлежит: Мы Искер один лишь взяли — Остается взять Сибирь. К нам дошли худые вести: Говорят, что царский шурин Не бежал с царем Кучумом, Что сидит теперь в Сузгуне, Что тайком сбирает войско, Чтоб Искер у нас отнять. Завтра с богом за работу! Ты, Гроза, пойдешь к Сузгуну Со своею всей дружиной, И уж волей, иль неволей, А возьми Махмета-Кула; Только помни благость бога, Не губи напрасно всех. Ты, Кольцо, сиди в Искере, Береги его для Руси; Сам же я пойду с другими На царя того Сейдяка [27] . Надо кончить поскорее: Ведь зима не за горою». Речь Ермак свою окончил, Встали тихо атаманы. «Гой, Ермак наш Тимофеич! — Громко все они вскричали. — Ты приказывать нам можешь, Мы — послушники твои!»

26

Кольцо, Гроза, Мещеряк, Михайлов, Пан — сподвижники Ермака, казачьи атаманы.

27

Сейдяк Бекбулатов — военачальник Кучума, внук сибирского князя Казыя.