— Что получилось?

— Веб-сайт. Сама посмотри.

Бонни и миссис Флауэрс подошли к компьютеру. На светло-зеленом экране были тонкие, едва заметные темно-зеленые буквы.

— Но как ты это сделала? — требовательно спросила Бонни, наклонившись, чтобы взять со стола блокнот и ручку и переписать то, что они увидели.

— Сама не знаю. Просто покрутила последний раз цветовые настройки. Я уже пробовала жать на кнопки режима энергосбережения, низкий уровень заряда, пробовала менять настройки разрешения и контрастности — и все это во всех возможных комбинациях.

Они впились взглядом в экран.

Надоел лазурит?

Мечтаешь об отпуске на Гавайях?

Тошнит от жидкой диеты?

Загляни к нам в Ши-но-Ши

Ниже было небольшое рекламное объявление о месте под названием «смерть смерти», где вампиры могут избавиться от своего проклятия и снова стать людьми. И был адрес. Там была только улица — непонятно в каком штате, не говоря уж о городе. Но в любом случае это был ключ.

— Стефан не называл никаких адресов, — сказала Бонни.

— Может, просто не хотел путать Елену, — мрачно сказала Мередит. — А может быть, когда он смотрел эту страницу, адреса еще не было.

Бонни поежилась.

— «Ши-но-Ши». Мне от одного названия не по себе. И не смейся надо мной, — сердито добавила она, обращаясь к Мередит. — Не забывай, что написал Стефан: надо доверять моей интуиции.

— Никто не смеется, Бонни. Нам нужно найти Елену и Мэтта. Что об этом говорит твоя интуиция?

— Она говорит, что мы вляпаемся в крупные неприятности, а Мэтт с Еленой в них уже вляпались.

— Забавно, потому что мое благоразумие говорит то же самое.

— Готовы? — Миссис Флауэрс раздала фонарики.

Мередит включила свой и убедилась, что у него сильный яркий свет.

— Поехали, — сказала она, машинально выключая лампу Стефана.

Бонни и миссис Флауэрс прошли за ней вниз по лестнице, вышли из дома и оказались на дороге, по которой они не так давно мчались сломя голову. У Бонни бешено колотилось сердце, а слух настроился на то, чтобы уловить самый слабый звук «уип-уип». Но в Старом лесу было абсолютно темно — если не считать света фонариков — и царила зловещая тишина. Даже пение птиц не нарушало тишину безлунной ночи.

Они зашли в лес и через минуту исчезли в нем.

Мэтт очнулся. Он лежал на боку и в первую секунду не мог понять, где находится. Под открытым небом. На земле. Что это — пикник? Поход? Он уснул?

Он пошевелился, по его телу огненным фонтаном разлилась боль, и он вспомнил все.

«Этот поддонок мучил Елену», — подумал он.

Мучил Елену.

Тут что-то не сходится. Дамон никогда так не сделал бы. Что такого могла сказать ему Елена под конец, что он так разозлился?

Эта мысль не давала ему покоя, но у него не было ответа — как и в случае с письмом Стефана в дневнике Елены.

Потом Мэтт выяснил, что может двигаться, хотя и очень медленно. Он оглянулся, осторожно поворачивая голову, пока не увидел Елену. Она лежала неподалеку от него, как сломанная кукла. Мэтту было больно и отчаянно хотелось пить. С ней, видимо, происходит то же самое. Первым делом надо отвезти ее в больницу: мышечные сокращения, вызванные такой сильной болью, могут сломать руку или даже ногу. И уж по крайней мере вызвать растяжение или вывих. Не говоря уж о том, что Дамон растянул ей запястье.

Это говорила практичная часть его сознания. Но вопрос, который не выходил у него из головы, заставлял его чувствовать полное недоумение.

Он сделал Елене больно? Так же больно, как мне? Я не верю. Да, он больной, он псих, но я никогда не слышал, чтобы он делал больно девушкам. И уж тем более — Елене. Никогда. А что касается меня... если он сделает со мной тоже, что сделал со Стефаном, он убьет меня. Я не вампир с их неуязвимостью.

Я должен вытащить отсюда Елену до того, как он меня убьет. Я не могу оставлять ее с ним.

Шестое чувство подсказывало ему, что Дамон по-прежнему где-то рядом. Он не ошибся: послышался шум, Мэтт резко повернул голову, и прямо перед ним оказался размытый и подрагивающий черный ботинок. Размытым и дрожащим он был из-за того, что Мэтт повернулся слишком быстро, но с той же стремительностью, с какой он повернулся, его лицо вжалось в землю и сосновые иглы.

Из-за ботинка. Ботинок давил ему на шею, глубже впечатывая его лицо в грязь. Мэтт яростно зарычал и обеими руками схватил ногу выше ботинка, стараясь найти точку опоры и отшвырнуть Дамона. Но хотя он и смог уцепиться за гладкую кожу ботика, подвинуть ее в каком-либо направлении оказалось невозможно. Казалось, будто вампир в ботинке обладал умением становиться железным. Мэтт чувствовал, как выступают у него на шее сухожилия, как наливается кровью лицо, и напрягаются мускулы под рубашкой, пока он отчаянно пытается сдвинуть Дамона с места. Наконец, обессиленный, с тяжело вздымающейся грудью, он замер.