И если Дамон нашел какой-то способ использовать их энергию... неудивительно, что он стал совсем другим — высокомерным, непобедимым. С того момента, как он отпустил ее, чтобы выпить крови Мэтта, она все время встряхивала головой, словно надеялась вытряхнуть из нее чувство унижения. Теперь она остановилась — ей надо было найти способ воспользоваться этой Силой. Должен быть какой-то способ.

Серая муть перед глазами не исчезала, и в конце концов Елена поняла: это не потому, что у нее кружится голова, а потому, что становится темно, — вокруг поляны сгущались сумерки, и на поляну вползала настоящая тьма.

Елена снова попыталась встать, и на этот раз у нее получилось. Почти мгновенно к ней протянулась рука, и она машинально ухватилась за нее, позволяя ей помочь себе подняться.

Перед ней был... Дамон или какое-то существо, завладевшее его телом, его внешностью. Уже почти совсем стемнело, но он по-прежнему был в больших очках. Елена ничего не могла прочитать по той части его лица, которую не скрывали очки.

— А теперь, — сказало существо в темных очках, — ты пойдешь со мной.

Сумерки сгущались, они стояли на поляне, и эта поляна была живым существом.

Это было... дурное место. Елена боялась этой поляны так, как не боялась ни одного человека или другого живого существа. Поляна отзывалась на все зловещим эхом, и Елена не могла заткнуть уши, чтобы не слышать этого эха.

«Думай, думай как следует», — твердила она себе.

Ей было безумно страшно за Мэтта; она боялась, что Дамон выпил у него слишком много крови или просто заигрался со своей игрушкой и сломал ее.

И она боялась того, кто стоял перед ней в облике Дамона. А еще она боялась влияния, которое это место могло оказать на настоящего Дамона. Окружающий лес мог повлиять на вампира лишь одним способом — причинить ему боль. А может быть, настоящему Дамону сейчас больно внутри того, кто завладел его телом? И если он осознает хоть что-то из происходящего сможет ли он отделить эту боль от той боли и раздражения, которые связаны у него со Стефаном?

Она не знала. Но она знала, что у Дамона было ужасное выражение глаз, когда Стефан выгнал его из общежития. И еще она знала, что в лесу обитают малахи — существа, способные управлять разумом людей. Она боялась — всей душой боялась — что сейчас малах использует Дамона, делая самые темные его желания еще тем нее, превратив его в какого-то ужасного злодея, каким он никогда не был даже в худших своих проявлениях.

Но она не была уверена ни в чем. Откуда ей знать — а нет ли за малахами кого-то другого, кого-то, кто управляет самими малахами? Внутренний голос подсказывал ей, что дела могли обстоять именно так, и что Дамон, возможно, даже не представляет себе, чем сейчас занято его тело, — но, может быть, она сама себе это внушила в надежде на лучшее?

Единственное, что она ощущала отчетливо, — это что все вокруг кишело маленькими злобными тварями. Она чувствовала, что они окружили поляну, эти твари, похожие на насекомых, и одна из которых напала на Мэтта. Они были вне себя от возбуждения, они крути ли своими усиками, издавая звук, похожий на звук вертолета.

Управляют ли они сейчас Дамоном? Бесспорно одно: он никогда не вытворял с человеческими существами того, что сделал сейчас с ними. Ей надо сделать так, чтобы все они втроем ушли отсюда. Это место было больным, зараженным. В Елене снова всколыхнулась тоска по Стефану — скорее всего, он бы знал, что делать в такой ситуации.

Она медленно повернулась к Дамону и посмотрела на него.

— Можно я кому-нибудь позвоню, чтобы сюда пришли и помогли Мэтту? Я боюсь оставлять его здесь; боюсь, что они найдут его.— Заодно пусть знает: она в курсе, что они скрываются во мхах и в зарослях рододендронов и горного падуба.

Дамон помедлил с ответом. Кажется, он обдумывал ее слова. Потом покачал головой.

— Не будем давать им слишком много подсказок относительно твоего местонахождения, — сказал он весело. — Это будет интересный эксперимент — найдут ли его малахи, и что будет, если найдут.

— Я не вижу здесь ничего интересного, — голос Елены был ледяным. — Мэтт мой друг.

— И все-таки пока мы оставим его здесь. Я тебе не доверяю. Даже если ты передашь сообщение для Мередит или Бонни через меня, и я отправлю его со своего мобильника.

Елена не ответила. Строго говоря, он был прав. Когда-то, узнав, что за Еленой охотится Дамон, они с Мередит и Бонни придумали сложный шифр, состоящий из невинных на первый взгляд фраз. Это было еще в прошлой жизни — в случае с Еленой в буквальном смысле,— но она все еще помнила его.

Не говоря ни слова, она пошла за Дамоном к «феррари».

Она отвечает за Мэтта.

— Ты почему-то совсем не споришь со мной, и я не знаю, что сейчас у тебя на уме.

— У меня на уме вот что: почему бы нам наконец не перейти к делу? Если ты скажешь мне, в чем оно заключается, — сказала она смело. Смелее, чем чувствовала себя.

— А это зависит от тебя, — проходя мимо Мэтта, Дамон пнул его под ребра. Он обходил поляну, которая словно бы уменьшилась в размерах, по кругу, и Елена оставалась за пределами этого круга. Елена сделала несколько шагов по направлению к Мэтту — и поскользнулась. Она не поняла, как это произошло. Может быть, гигантское животное выдохнуло. А может быть, под ногами просто оказались скользкие сосновые иглы.