Кумиры тех лет.

Рассматривая снимки артистов, Кашелев задержался на Орловой. И вдруг подумал, что умершая чем-то похожа на нее. Такой же мягкий женственный овал лица, пышные светлые волосы, разлет бровей.

Затем следователь ознакомился с расположением всей квартиры. Выяснилось, что две комнаты занимали родители Георгия, мужа умершей. В четвертой жила одинокая женщина, которая в настоящее время находилась на работе. Помимо коридорчика и кухни, других помещений не было. Туалет находился на улице. Отапливались печами. Дрова и уголь хранились в сарайчике неподалеку от дома.

Понятые подписали протокол, и Кашелев отпустил их.

Судмедэксперт уже закончил составлять предварительное заключение. Вручая его Кашелеву, он спросил:

– Труп можно отправить в морг?

– Да, конечно,– ответил следователь.

Санитары положили на носилки тело, накрыли простыней. Вынести носилки оказалось не так просто: слишком узок был коридорчик.

Свекровь покойной, наблюдая за тем, как мучаются мужчины в белых халатах, спросила срывающимся голосом:

– Товарищ следователь, когда хоронить-то можно, а?

– Через два-три дня,– ответил Кашелев.– Позвоните мне.

– Пятого, что ли? В праздник?– произнесла со вздохом Велемирова.– Может, раньше?

«У людей такое горе, а я с ними официально, сухо»,– подумал Кашелев и извинительно пробормотал:

– Хорошо, хорошо… Постараемся раньше…

– Спасибо, товарищ следователь,– сказала Валентина Сергеевна и вдруг всхлипнула: – Люди радоваться будут, праздник справлять, а у нас – поминки…

Кашелев впервые видел ее слезы. Видимо, она могла сдерживать себя. И вообще, производила впечатление серьезной, несуетливой женщины.

– Мне нужно кое-что выяснить,– сказал Кашелев.

– Это понятно. Работа у вас такая… Может, зайдете к нам в комнату?

– Сначала я хотел бы поговорить с Николаем Петровичем.

– Поговорите, почему бы нет,– сказала Велемирова.

Ее муж был на кухне. Услышав, что с ним желают побеседовать, он поспешно загасил папироску в старом блюдце с отбитыми краями и прошел с Кашелевым на половину, что занимал с женой.

Комната была побольше той, в которой жили Георгий и Маргарита. И обстановка получше.

Уселись за стол. Кашелев вынул бланк протокола допроса свидетеля и стал заполнять данные Велемирова. Николай Петрович наблюдал за действиями следователя с безразличием, на вопросы отвечал неохотно и односложно. У Велемирова было морщинистое темное лицо, дряблая кожа, на шее висевшая складками. Следователь удивился, что ему всего пятьдесят три года. Выглядел он лет на десять старше.

– Где работаете? – спросил Кашелев.

– В ЦЫ шлка,– буркнул Велемиров.

– Где, где? – переспросил следователь, потому что ко всему прочему у Николая Петровича была жуткая дикция: проглатывал буквы, а то и целые слоги.

– Там,– показал куда-то Велемиров.– В Теплом проезде…

С трудом Кашелеву удалось понять, что речь идет о Центральном научно-исследовательском институте шелка.

Выяснилось, что Велемиров имеет среднетехническое образование – закончил в двадцатых годах тракторный техникум.

– Расскажите, пожалуйста, как все случилось,– попросил Кашелев.– Только подробнее.

– Подробно, значит…– медленно проговорил Велемиров. Он достал из кармана пиджака пачку «Беломора», закурил. Руки у него дрожали.

«Контуженный»,– вспомнил слова его жены следователь. Он не торопил допрашиваемого.

– Ну, значит, разложился я в кухне… Давно уже хотел привести лодку в божеский вид,– продолжал Николай Петрович, а Кашелев подумал: вот откуда там доски, фанера.– Оглянуться не успеешь – лето. Потом некогда будет… Жена пошла в магазин… Мара у себя в комнате… Еще я за водой сходил. К колонке… Вернулся… На плите в выварке белье кипит, через верх плещет… Я стукнул к Маре. Не отвечает. Крикнул ей: выйди, мол, белье посмотри… Молчит… Я приоткрыл дверь… Она висит в петле… Что делать, не знаю. Растерялся. А тут жена приходит из магазина… Закричала, выбежала… Вернулась с соседкой… Потом жена, значит, в поликлинику, а мы с соседкой сняли… Сам я пытался, не смог. Тяжелая она, Мара… Пришли жена и врач… Укол сделали… Поздно… Вызвали милицию…

Велемиров замолчал. Казалось, ему с огромным трудом дался этот более-менее связный рассказ.

– Давайте теперь уточним кое-что,– сказал следователь.– В котором часу ваша жена ушла в магазин?

– Я не смотрел на часы.

– Ну хотя бы приблизительно?

– Одиннадцать уже было,– после долгого раздумья ответил Велемиров.

– Когда вы постучали в дверь к Маргарите?

Снова долгая пауза.

– Минут через двадцать… А может, меньше,– сказал наконец Николай Петрович и тут же поправился: – А может, больше… Это я в первый раз стукнул… Потом – второй…