– Сейчас узнаем.

Проселочная дорога, по которой проезжал мотоцикл, проходила совсем рядом с тем местом, где расположились на привал старик и мальчик. Салауди сделал несколько десятков шагов и оказался в привычной глинистой колее. Мотоцикл приближался, и уже можно было разглядеть его сине-желтую «гаишную» раскраску.

«Да никак это тот самый милиционер, что нас на Ленина останавливал», – узнал его старик. Однозначно определить, так ли это, было невозможно, слепил свет единственной фары, бьющий прямо в глаза Салауди.

Старик поднял руку, голосуя.

Мотоцикл, ехавший до того со средней скоростью, стал подтормаживать, останавливаясь. Водитель, видимо, только сейчас заметил одинокую фигуру. Но за пять-шесть метров до старика вдруг, заревев, он стремительно рванул с места, в несколько секунд приблизившись к Салауди.

Старик не успел уклониться от стремительно надвигавшегося теперь уже прямо на него тяжелого «Урала», лишь слегка повернулся. В бок ударила ручка от руля, его понесло следом за мотоциклом и кинуло на землю. Потом что-то ударило по голове, и Салауди потерял сознание.

В себя он пришел от пронзительного детского крика. Старик сразу узнал голос Дени.

Ярость и страх за мальчика тут же ударили Салауди в голову, моментально приведя его в чувство. Настолько быстро, насколько позволял ему возраст, он вскочил с земли. Перевернутый мотоцикл валялся рядом. А немного поодаль человек в голубом кителе терзал маленькую фигурку. Бывший сержант ГАИ, а ныне зомби, схватив ребенка за плечи, вгрызался зубами прямо в его шею. Кровь била из мальчика, превратив некогда однотонный китель мертвеца в пятнистый.

Салауди закричал так страшно, что зомби даже прервал свое занятие. Не отпуская мальчика из рук, он стремительно повернулся лицом к старику. То, что увидел пенсионер, уже нельзя было назвать принадлежащим человеку – бессмысленный взгляд, ощеренный рот, капающая с подбородка кровь. Обнаружив нового противника, зомби отшвырнул ребенка в сторону и, набирая скорость, понесся на старика.

В отличие от тех мертвецов, с кем до сих пор сталкивался Салауди, этот был намного подвижнее и стремительнее. Всего за пару напористых шагов он почти достиг старика.

Но и Салауди не стоял на месте. Ярость переполняла его и делала бесстрашным. Чего бояться старому человеку, только что почти лишившемуся смысла жизни?

Машинально, даже не соображая, что делает, он подхватил с земли выпавший у него во время столкновения с мотоциклом пожарный топор и, присев на колено, без замаха, вонзил его в живот экс-милиционера. От удара тот остановился и даже слегка покачнулся, но не упал. Было видно, что рана, нанесенная стариком, не сильно обеспокоила его.

Тогда Салауди с оттягом выдернул топор из живота мертвеца. Из громадного отверстия сразу стали вываливаться кишки, и только это обстоятельство остановило зомби. Вначале он посмотрел на свой живот, словно задумавшись, затем сделал движение руками, как будто хотел запихнуть свои внутренности обратно. И в тот же момент вставший на ноги Салауди нанес второй удар – на этот раз в область шеи. Не созданный для рубки чего бы то ни было легкий топор тем не менее обладал длинной рукоятью, позволяющей сделать удар более сильным. Голова слетела с плеч монстра в одно движение.

Дед, не обращая больше внимания на экс-гаишника, бросился к внуку. Тот лежал в траве без сознания. Бледное лицо, огромная рваная рана на шее и следы крови повсюду. Дыхание, хотя и слабое, но было.

Старик скинул пиджак, стащил с себя рубаху. Быстро порвал ее на полосы, перебинтовав ими ребенка, насколько это было возможно.

Остановив кровотечение, Салауди задумался. Смысла ехать в село не было. В сельской клинике ребенка спасти не смогли бы. Возвращаться к военным – пристрелят по дороге в лучшем случае. В худшем – на Ханкале уже хозяйничают зомби.

Оставалось прорываться в город и ехать в центральную больницу – в надежде, что тамошние врачи уцелели и что они смогут спасти ребенка. «Пусть вколют что-нибудь, чтобы он не превратился в зомби, – думал старик. – Или же, если зараза уже проникла в него, то сумеют усыпить, чтобы потом вылечить».

Он подошел к лежащему на земле «Уралу». Авария не повредила его, просто опрокинув на бок. Салауди поднял мотоцикл, попробовал зажигание. Мотор завелся с одного оборота.

Старик вернулся к внуку. Сняв с плеч пиджак, он жестко спеленал им руки и ноги мальчика, прижав их к телу и перехватив двойным узлом. Если вдруг с Дени случится превращение, повязка станет для ребенка смирительной рубашкой. Это было жестоким, но единственно приемлемым решением.

Затем он усадил внука в коляску, положив рядом с ним топор. Сам сел на сиденье, аккуратно положил на руль ружье с солевыми патронами и двинулся обратно в город.

Уже начинало светать. Ночь заканчивалась. Край неба за спиной старика понемногу приобретал розоватый предрассветный оттенок. И вместе с солнцем в город на сине-желтом мотоцикле въезжал «ангел мщения» пенсионер Салауди.

Несмотря на отсутствие пиджака и рубашки, старик почти не замечал утренней прохлады. Ветер бил в не защищенное шлемом лицо мотоциклиста, срывая с него редкие слезинки. Душа Салауди горела, иссушая весь его слезный запас…