– Запомни, ты – радость дарящая. Вот твое истинное призвание. В мире так мало красоты!.. Красота – это тот бесценный дар богов, который должен приносить радость людям. От соприкосновения с красотой люди становятся добрее. Не мщение, самое уродливое из всех человеческих чувств, но гармония и красота должны править миром. Твои дети должны быть свободными от мести. Это уродливое чувство должно исчезнуть из мыслей людей.

Гетера прижалась к нему, как бы ища защиты.

– Ты единственный понимаешь меня.

Таида посмотрела на скульптора, призналась как самому верному другу:

– А он… он проклял меня!

Бушующий вдали огонь, языки пламени, едва ли не лижущие небо, напомнили ей о содеянном.

Лисипп тихо спросил:

– Ты любишь Александра?

И, может быть, впервые увидел перед собой не богиню, а обыкновенную женщину, жаждущую сейчас счастья и покоя.

Внезапно над ними рассеялся дым, и открылось звездное небо. Таида долго и пристально вглядывалась в небо. Наконец, с трудом сдерживая рыдания, нашла в себе силы ответить:

– Не знаю… Еще не знаю… Пожалуй, просто хочу быть равной ему. Но разве могу я достать звезду с неба?! Каждая звезда совершает свой путь.

Лисипп заглянул в глаза Таиде, сказал мягко и нежно:

– А ты… ты иди своим путем.

Он погладил ее по волосам, вытер с ее щек слезы, бережно накрыл дрожащую Таиду гиматием, осторожно поднял со скамьи и повел вперед.

Вскоре они вышли на освещенную луной дорогу.

– Куда тебя проводить? – поинтересовался Лисипп.

– Здесь недалеко.

Ни Таида, ни Лисипп, ни сопровождающие их воины не заметили крадущегося за ними Незнакомца.

У дорожки, ведущей к дому, который Птолемей снял для нее в Персеполе, Таида остановилась.

– Может быть, тебя проводить прямо до дома? – заботливо спросил Лисипп.

– Нет, нет, идите. Уже поздно, – поспешно ответила она, опасаясь, что Птолемей неправильно истолкует появление в их доме Лисиппа. Кроме того, она была уверена, что ее ожидает неприятный разговор по поводу произошедшего на пиру.

– Тебе нужно сейчас хорошо отдохнуть.

– До скорой встречи, Лисипп. Спасибо тебе за все.

Таида подошла к нему и крепко поцеловала.

Воины подвели к Лисиппу лошадь, и вскоре все скрылись в темноте персидской ночи.

Выйдя на аллею, ведущую к дому, Таида услышала шорох. Кто-то прятался за деревьями. Она нащупала кинжал, который прятала за поясом. Звать рабов было бесполезно, дом был далеко, и никто не услышит ее крика. «Это наверняка Персей или Незнакомец», – промелькнуло у нее в сознании.

И тут же Таида увидела идущего к ней Незнакомца. По его лицу она догадалась о коварных намерениях.

Гетера выхватила кинжал со словами:

– Не останется в живых тот, кто прикоснется ко мне.

Незнакомец бросился к Таиде. Она предостерегающе занесла кинжал. Но Незнакомец ловким ударом ранил ее в плечо. Он не собирался ее убивать, – Персей приказал доставить Таиду к нему в дом.

Из плеча Таиды брызнула кровь. От сильной боли она едва не потеряла сознание и уже не могла защищаться. Рука Таиды безвольно поникла, и Незнакомец вышиб из ее ослабевших пальцев кинжал и ударил ее по голове. Таида вскрикнула и потеряла сознание.

Незнакомец склонился над лежавшей в беспамятстве Таидой. Она истекала кровью. Он огляделся и, убедившись, что никого нет поблизости, поднял ее на руки и понес в дом Персея, находившийся, по воле рока, совсем рядом. В этом районе города проживали только самые богатые и знатные.

На свете было только единственное человеческое существо, на которое Смердис, так звали Незнакомца, не простирал свою злобу и ненависть, каждому слову которого он подчинялся беспрекословно. Это был Персей. Причина была проста: Персей спас ему жизнь. Теперь Персей имел в его лице самого покорного раба, самого исполнительного слугу, самого бдительного пса. Чтобы доставить Персею удовольствие, Смердис готов был пойти на любой риск, даже если бы этот риск стоил ему жизни. Неповоротливый разум простого воина со смирением подчинялся коварному и властному разуму Персея. Получив от Персея приказ доставить в его дом Таиду, Смердис дал клятву любой ценой выполнить его.

Персей нетерпеливо расхаживал по дому, ожидая вестей от Смердиса. Когда он увидел Таиду, то не мог сдержать своего торжества. Он впервые крепко обнял Смердиса, для которого этот жест его кумира был наивысшей наградой.

Слуги уложили Таиду на мягкое ложе, застланное дорогими покрывалами.

Таида по-прежнему была в забытьи. Губы ее были стиснуты, пряди черных волос, слипшиеся от крови, словно змеи, разметались по плечам.

Персей приказал слуге, знающему толк во врачевании ран, принести усыпляющее средство. Слуга принес шерстяной лоскут, смоченный в специальном составе, и прикрыл им лицо Таиды, чтобы она вдохнула усыпляющего бальзама.