Значит, не большая. Очень большая, значит, шишка.

За апельсиновым, чуть подотстав шли телохранители. Тоже в черном. Тоже в пластиковых касках. Однако эти униформисты, в отличие от тех, что выстроились вдоль стен, были без автоматов. Вместо стволов каждый держал длинную дубинку-электрошокер чудной конструкции. Рукоять прикрыта толстой резиновой гардой, дальше – оголенные контакты по всей длине. Из-за этих торчащих во все стороны металлических шипов, шокеры напоминали палицы. Голыми руками такое оружие не перехватишь, не блокируешь, не выбьешь и не отобьешь.

Вблизи стало видно, что из пластика сделаны не только каски колизейских стражей. На черную форму тоже были нашиты внаслой плотные, но гибкие пластины. Нашивки делали одежду палиценосцев похожей на доспехи.

«Рыцари, мать их!» – с беспричинно возникшей вдруг неприязнью подумал Борис.

Пластик на костюмах и касках, наверное, не столько защищал колизейских от нападений гладиаторов, сколько предохранял их от неловкого обращения с электрической дубинкой. Разряд там, надо полагать, приличный, раз предусмотрены такие предосторожности.

Впрочем, что-то подсказывало Борису: владеет своими палицами охрана апельсинового мастерски, а защитные доспехи, носит, скорее, во исполнение местного устава.

Стольник шагнул навстречу апельсиновому. Ни приветствий, ни рукопожатий, ни пустых словесных прелюдий не было. Хозяин колизея сразу перешли к делу.

Разговор был негромким, но могильная тишина, воцарившаяся вокруг, позволяла слышать каждое слово.

– Привезли товар? – голос у апельсинового был гнусавый. Кривая брезгливая улыбка на толстых губах – неприятной.

– Доставили в лучшем виде, – ответил Стольник.

Как-то уж слишком поспешно и подобострастно.

– Сколько заказывал? – прищурился апельсиновый.

– Даже немного больше.

– Хорошо, – последнее слово апельсиновый выцедил с таким видом, будто все было плохо. Отвратительно. Омерзительно.

Борис поморщился. До чего все же мерзкий тип!

Апельсиновый поджал губы и, потомив немного Стольника, кивнул наконец:

– Ну, выводите, что ли. Посмотрим…

Стольник махнул рукой Уху.

Сержант засуетился:

– Выгружай тресов! Сразу – браслеты на клешни, ошейники – на шеи, цепи – на ошейники. Старички выводят, салаги принимают! Строить перед тресовозками!

Вскоре все буйные со скованными за спиной руками и в ошейниках, нанизанных на цепи, стояли перед машинами. За спинами пленников застыли новички-хэдхантеры, принявшие живой товар и выстроившие его перед покупателем.

Буйные – опасный народец, даже в оковах. За такими особый присмотр нужен. Всегда.

Тресы, впрочем, пока не рыпались, только хмуро озирались вокруг. Вид запертых ворот и многочисленной охраны, действовал на них угнетающе и не способствовал возникновению мыслей о сопротивлении или побеге.

Борис удерживал за предплечье чернявую и, сказать по правде, был рад тому, что находится сейчас позади нее. Так можно не смотреть в глаза девчонке. Дикая понуро опустила голову. Грязные (давно не было помывок) волосы закрывали пленнице лицо.

Апельсиновый в сопровождении Стольника и телохранителей с шокерами наготове, неспешно, с вальяжной ленцой, двигался вдоль шеренги тресов. Глаза на опухшем лице хозяина колизея казались водянистыми. Взгляд – отсутствующе-неуловимый. Непонятно было даже, куда он смотрит: на своих будущих гладиаторов, на хэдхантеров, стоявших позади, на машины за спинами охотников или куда-то еще дальше, сквозь машины и стены ангара.

Хозяин колизея остановился перед чернявой. И не просто остановился – застыл как вкопанный. Кончиком пальца отвел упавшие на лицо девушки волосы, внимательно вглядываясь. Узнавая.

Отступил на шаг.

Подошел снова.

Водянистые глаза ожили. На широком скучливом лице отразилось нечто похожее на страх. Потом – изумление.

– Ты?!

И – упрямое молчание в ответ.

– Живая?!

«Он что, всех своих гладиаторов помнит в лицо?» – подумал Борис. Видимо, так и было. Если не всех, то некоторых – наверняка. Чернявую вот запомнил.

Удивление апельсинового росло. Пленница не отвечала.

Молчание длилась несколько секунд. Апельсиновый ошеломленно разглядывал девушку. Потом, убедившись, что не ошибся, изобразил глумливую улыбочку.

– Ну, здравствуй, что ли. С возвращеньицем.

Дикая отвернулась.

Знакомы – теперь в этом нет никаких сомнений. Да, похоже, чернявую здесь знают и помнят.

– Где ее взяли? – этот вопрос апельсинового был обращен уже к Стольнику.

– В буферке, – незамедлительно ответил взводный. – За приграничными Хуторами.