– С собой справься, для начала – огрызнулась Чародейка.

Жижа под ногами, жадно чмокнув, начала исходить пузырями. Нечтовсплывало со дна, привлеченное «русским духом». Не дожидаясь появления «чуда-юда болотного» Надежда, выбросив вперед руку, запустила «молнию». Электрический разряд ушел в воду, рассыпаясь искрами.

Попытка избавиться от неясной угрозы закончилась тем, что земля в буквальном смысле слова уплыла из-под ног. Затем, чтобы в следующее мгновение стремительно вернуться, пребольно ударяя по пяткам.

Белая рука с острыми черными ногтями, напоминающими гигантские птичьи когти, сомкнулась на шее, опрокидывая Надежду в липкую жижу.

– Совсем умом скорбная? – С искаженного гневом лица глядели безумные глаза, наливающиеся кровью. – Пока ты стоишь ногами в воде, твоя сила уничтожит тебя куда вернее, чем любая тварь!

– Поняла я, поняла, - прохрипела Надежда.

Да, народные слухи не врут – силища у нежити, дай боже. Или уж правильнее будет выразиться: «Не дай бог!». В смысле, встретиться в темном переулке.

– Умрешь, когда потребуется, - предупредила нежить, убирая руки.
– Не раньше.

– Ага. Смерть обязательно должна быть рациональной, нужной и полезной. – Попытка сарказма разбилась о скалу неживой невозмутимости. – Ладно, не злись. Я все поняла. Моя безопасность на твоей совести, так что можно не дергаться. Долго ещё шагать?

– Пришли уже.

Место как место. Ничем, на первый взгляд, особенным не отличалось. Что-то подсказывало Надежде, что именно здесь она тогда «умерла». Вернее, не она – Джайна.

Тьфу! Так недолго и в дурдом попасть, чувствуя себя то одной, то другой. Джайной, сгоревшей между двумя чувствами, сильными и противоречивыми. И Надеждой, твердо верившей в разум, логику и рациональное начало.

Веэ, обернувшись, сверкнула клыками:

– Да ладно тебе, душа моя! Обе девушки не сильно рознятся. Если бы сегодня тебе пришлось выбирать между смертью любимого существа и его противоестественной жизнью, что бы ты выбрала, будучи Надеждой?

Чародейка прищурилась:

– В чем-то ты права, Вэя. Как всегда мыслишь более широкомасштабно. То ли опыт сказывается; то ли ты от природы умнее.

Вампирша язвительно хмыкнула:

– Тогда почему я всегда оказываюсь в дерьме, а ты – в малине?

– На мой взгляд, сейчас мы находимся в одном месте. И на малинник оно даже отдаленно не походит.

Вэя замерла, став похожей на мраморное изваяние.

– Ты его ещё любишь?

Можно было бы спросить: «Кого?». В последнее время в жизни Нади появилось достаточное количество мужчин, делающих вопрос актуальным. Но она твердо знала, о ком спрашивает Горивэя. А цирк, так сложилась жизнь, ей никогда особенно не нравился.

– Я его помню. – Вздохнула Надя.
– Он для меня всего лишь воспоминание.

Учитывая все обстоятельства, очень даже «живое» воспоминание. Даже излишне: высокий, тонкий, жилистый; с густой шапкой мелких черных кудрей, насмешливыми глазами; лихой наездник, рубака, любитель приключений. Он был, бесспорно, привлекателен, интересен, желанен.

Глаза Горивэи блеснули зеленым огнем, совсем как у кошки.

– Вэя, - примирительным тоном заговорила Надя, - я не знаю, что заставляет тебя действовать, какие тайные расчеты. Но верю в одно – глупый мальчишка, в которого меня угораздило влюбиться в прошлой жизни, не заслужил ужаса, обрушившегося на его голову. Я не имела права, нарушая волю богов, игнорируя желания Рая, заставлять его быть рядом. Хотя и тебе, конечно же, не стоило вклиниваться между нами. Могла бы крутить романы с кем-нибудь другим.

– «Крутить романы»?! Я любила его, Джайна! Так же, как и ты. Я любила вас обоих.

Надежда обреченно покачала головой. Она где-то читала, что смерть – это ещё не трагедия. Трагедия, это когда погибают оба противника, и каждый, по-своему, прав.

Поднимался ветер. Звезд над головой не разглядеть – видимо, приближался очередной грозовой фронт. А может быть, в этом странном мире он прямо здесь и зарождался?

Только что вокруг не проглядывалось ничего, кроме зыбкой жижи. И вот взгляд обжегся о неровный танцующий свет багрового пламени.

– Как это? – Изумленно моргнула чародейка.

– Магически, - ухмыльнулась вампирша.

Надежда почти без удивления узнала в фигуре, греющейся у огня, лучника Паркэса.

– Я считала тебя положительным героем, - с презрением заметила она.

– Какое совпадение, - без эмоций отрезал тот. – Я тебя - тоже.

– Имею наглость до сих пор считать себя, - не героиней, конечно же, - но вполне положительной личностью.

– Когда это положительные личности служили мраку?

– Я ему не служу, - искренне возмутилась Надя.