– Джайна!
– Донесся полный животной, непереносимой боли, крик сестры. – Джайна! Не надо! Вернись, вернись, пожалуйста! Я не смогу жить без тебя. Джайна. Джайна! Джай-на!!!

Столько ужаса, ярости, боли разве может поместиться в одном существе?

Тяжело жить, если ампутируют руку или ногу. Но как жить, если часть души берут, отламывают и отбрасывают в сторону?

Горивэя, бедная Горивэя…

«Прости меня, - мысленно обратилась Джайна к сестре. Или к тому, что от неё осталось в результате её фатальной, жуткой ошибки, извращенной любви. – Прости за все. Ничего уже не исправить».

– Не смей, Джайна! Не смей оставлять меня одну! Будь ты проклята! Будь ты проклята! Джайна, вернись!

Джайна попыталась откликнуться, рвануться вверх.

«Вернись! Вернись! Вернись,…».

Вода, земля, грязь, трясина смыкались, вязко, густо, неотвратимо.

Земля – тяжелое одеяло. Укрывшись – его уже не скинуть.

Мозг, отрезанный от кислорода, угасал, порождая картинки, яркие, полные жизни и красок.

– Джайна!

– Горивэя!

Звонкий девичий смех. Яркая, нереально яркая небесная голубизна с легкими облачками. Сестры летят на лошадях, идущих бок о бок, холка к холке, голова к голове. Колени почти касаются друг друга. Ладошки звонко смыкаются, пытаясь одна поймать другую. Горивэя подхватывает поводья и приподнимается в стременах, понукая лошадь увеличить скорость.

– Я не смогу быстрее! – Задыхаясь, кричала Джайна.

– Глупости! Просто пришпорь и следуй за мной!

– Вэя! Я не могу…

Смех, звонкий, заливистый, взлетающий вверх, будто пузырьки в игристом вине. Яркая амазонка мелькает между веток. Джайне приходится прилагать усилия, чтобы не отстать и не потерять лихую всадницу, бездумно несущуюся вперед.

Сухой ритмичный звук дробно бьющих по земле копыт.

Всадница в красном, картинно перелетает через поваленное дерево и поросль густых колючих кустов.

– Слышишь, как поет ветер?

Огненный алый колокол юбки юлой завертелся вокруг ног.

– Вэя!

Красные пятна…

Тяжесть.

Удушье!

Света больше не было.

Дорога может казаться бесконечной. На самом деле у всего есть конец.

Мне хотелось бы верить, что Герда отыщет Кая.

Что не зря был тот путь через холод, беду и слезы.

И что Маленький Принц, тот рассвет позади оставив,

Не исчез, а вернулся коснуться капризной Розы.

Мне хотелось бы верить, что женщина с инеем в косах,

Просто так смотрит в синюю даль от немого причала.

Что она - дождалась. Просто стала немножко взрослой, -

Но когда-то мелькнул грэев парус на солнце - алым.

Мне хотелось бы верить, что пусто в гробу хрустальном -

Обручилась красавица с принцем холодным утром.

И что Золушка все же блеснула нарядом бальным,

А Елену когда-то не зря нарекали Премудрой.

Мне хотелось бы верить, что где-то одиннадцать принцев

Хоть за миг до беды, но успели рубашки примерить.

И из них ни один не остался навеки птицей!

Я не требую правды. Мне просто хотелось бы верить...

Наталья Способина

Глава 1

Через тысячу лет

Пятна, вспыхивающие перед глазами, имели цвет крови, разбавленной водой.

Придя в сознание, Джайна обнаружила, что привязана к столбу. Судя по тому, как руки утратили чувствительность, она уже давно на них висит. Но первым чувством был не страх, а облегчение:

«Я не утонула», - подумала молодая женщина. – «Я- жива».

Память, вернувшаяся следом за сознанием, услужливо напомнила, что вовсе она никакая не Джайна, - зовут её Надеждой. Хрупкая сереброволосая девушка, сидящая на покрытом тонкой наледью полу, есть ни кто иной, как Темный Властелин, жаждущий её, Надеждиной, погибели.

Всё это почему-то не пугало. Сердце продолжало ныть, будто и впрямь оплакивало недавно утраченных отца, мужа и сестру.

– Что это было? – Хрипло спросила Надежда, взглянув на вампиршу.

– Откровение, - усмехнулась та. – Тебе не понравилось?

– А должно было?

– Честно говоря, откровения существуют отнюдь не для развлечения, - пропела древняя насмешница голосом звонким и чистым, словно у ребенка.

– Для чего конкретно было дано это?

– Чтобы ты вспомнила.