—Ну вот,— сказал я.— А как ты считаешь — ты выполняешь этот закон пионеров? Ты — честный товарищ?

Фархад молчал.

—Тогда слушай, как считают твои товарищи — не выполняешь! А значит и Торжественное обещание не выполняешь? Так ведь?

Фархад виновато вздохнул и, набравшись духу, сказал:

—Зато я остальные законы выполняю. Так что общий счет один — семь. Так ведь?

Я покачал головой:

— Э, нет, Фархад. С законами так не бывает. Эдак любой вор на суде попросит прощения, ссылаясь на то, что он нарушил лишь одну статью Уголовного кодекса — ту, что карает за воровство, а все остальные оставил в покое. Так дело не пойдет...

—Я не вор!— отчаянно завопил Фархад.— Не я это!.. Не я!..

—Все ясно,— мрачно подвела итог Стелла.— Ставлю на голосование. Она обвела всех взглядом и четко произнесла:

—Кто за то, чтобы ... временно... исключить из пионеров Фархада Камилова — за невыполнение пионерского закона и Торжественного обещания и вообще за вранье и трусость,— прошу поднять руку.

Начали считать.

— Двадцать пять — за! — сказала Стелла.

—Кто против?.. Так — Кулаков против.

— Воздержались?— Итак, понятно, трое воздержались...

Фархад, хлопая глазами, смотрел на нас, будто не понимал, что происходит.

—Фархад Камилов!— голос Стеллы зазвенел тугой струной.— Пионерский отряд имени Лени Голикова большинством голосов исключил тебя из пионеров. За вранье и за плохое отношение к галстуку...

Стелла решительно подошла к вконец растерявшемуся, обмякшему Фархаду, развязала тугой узел и стянула галстук.

Фархад все еще не верил происходящему. А может, надеялся, что, как обычно, мы потребуем честного слова не повторять случившегося — и баста.

Фархад угрюмо спросил:

—А ч-что теп-перь будет со м-мно-ю?

Стелла кивнула:

—Законный вопрос... Отвечаю: будешь делом доказывать, что заслужил — примем. Так ведь, ребята? Только это не скоро будет. Очень не скоро. Ясно?..

—Отдай ему галстук,— сказал я.

—Как отдай? Мы ведь...— растерянно заморгала Стелла.

—Я не об этом. Пусть отнесет галстук обратно в магазин Хасият-апе.

Стелла протянула галстук Фархаду.

—На, беги, выручай свой рубль.

И тут лицо Фархада исказила гримаса. Он нелепо дернулся и выбежал из класса. Мы сидели подавленные происшедшим.

Поднялась Роза — вожатая.

—Что же, ребята, разговор у вас был серьезный. И продолжить его придется уже на заседании совета дружины. Надо бы всех наших фархадов к порядку

призвать, посмотреть, как у нас вообще все пионеры к галстуку относятся и как законы выполняют...

Я поднял руку:

—Роза, можно вопрос... Очень важный. Роза вздохнула:

—Верю, что важный... Сегодня ты, Балтабаев, вообще очень важный.

—Надо серьезно поговорить с Хасият-апой. Чтобы галстуки не продавала. Галстуки нельзя продавать. Нельзя!.. Нельзя!..

—Сложный вопрос,— вздохнула Роза.— Но, пожалуй, ты прав — надо подумать.

—Давно пора,— сказал я.

Марик ходил важным индюком и всем нам показывал солидную бумагу. В бумаге, адресованной директору школы, было написано, что никто другой как он, Марик Егоров, ученик шестого класса Катта-Караванской средней школы имени Авиценны, приглашается в Ташкент на шахматный турнир. И хотя всем нам было чуточку досадно, что Марик выдает себя за важную птицу, мы радовались за него. Как же — шахматную честь школы будет защищать наш одноклассник. А это что-нибудь да значит. Не десятиклассник и даже не восьмиклассник — а наш товарищ и, можно сказать, современник.

Словом, в этот день все мы ходили героями. Это мы вырастили шахматиста такого высокого — аж поселкового — уровня! Потом Марик зашел со своей бумагой к директору и скоро вышел от Мумина Ахмедовича сияющий.

—Ну, что?— окружили мы Марика, и он, иронически оглядывая нас, покровительственно протянул:

—Конечно, разрешил... В среду отбываю в Ташкент на пять дней.

—Смотри, Марик, не подведи!— умоляли мы.— Хорошенько подготовься! Мы за тебя будем болеть.

—Болейте на здоровье! — милостиво позволил Марик.— А я уж как-нибудь за нашу общую честь постою.

—Посидишь!— уточнил я.— Шахматы ведь...

В среду мы всем классом провожали Марика к автобусу, а Стелла Хван даже принесла цветы.

—Ну вот еще... — сконфузился Марик. — Девчонка я, что ли, зачем мне цветы?

—А ты там на судейский столик поставишь. Где соревнования-то проходить будут?

—Ясно где — в Шахматном клубе.

Автобус взвизгнул, выдохнул облако горького сизого дыма и, пыля, резво покатил в Ташкент, а мы еще долго стояли и махали пыли.

—Тяжело ему будет одному,— вздохнула Стелла.— Трудно, когда нет рядом плеча друга.