Куинн инстинктивно сжал кулаки при упоминании имени Энтони и нахмурился. Что же она имела в виду? Но на раздумья не было времени. Фэрли уже скинула с себя платьице, стянула чулки и подбежала к кромке воды.

– О… ил такой мягкий и прохладный. Папа, это настоящее блаженство.

– Подожди! – крикнул он ей, сражаясь со шнурками. – Не заходи глубже.

Он сбросил с себя всю одежду, кроме нижнего белья и рубашки, и нырнул в озеро.

В следующий момент Джорджиана вынырнула рядом и рассмеялась.

Капли воды застыли на ее ресницах, тонкая сорочка прилипла к телу. Джорджиана подняла лицо к солнцу, и широкая невинная улыбка осветила ее лицо. Она поднялась на цыпочки, показав свое гибкое тело. Белье плотно облегало ее, подчеркивало контуры высокой груди, стройной талии и плоского живота.

Боже. Она выглядела почти так же, как много лет назад. Только теперь было очевидно, что это уже не девочка. Она стала стройной соблазнительной женщиной.

Она повернулась к Куинну, и он был потрясен ее красотой.

Он почувствовал, как у него вскипела кровь, и был рад тому, что большая часть его тела скрыта под водой.

– Папа, смотри, как я плаваю. – Дочь ловко перевернулась в воде, тем временем Джорджиана снова нырнула и подплыла к ней. Куинн дошел по мелководью до них. Глаза дочери были открыты, на лице было написано неописуемое блаженство. На губах застыла улыбка счастья.

Он поклялся, что будет заботиться о том, чтобы отныне на лице дочери это выражение появлялось хотя бы раз в день.

– Отсюда намного лучше видны птицы, – громко сказала Фэрли, помотав головой, чтобы избавиться от воды, попавшей в уши. – Возьми мою руку, папа. Ты тоже, Джорджиана. Нет, поддерживать меня не нужно.

Они оба взяли девочку за руки и посмотрели вверх. Глядя на дневное яркое небо, Куинн вспомнил, как они убегали из дома почти каждый летний день. Только тогда между двумя мальчишками была Джорджиана – до тех пор, пока Энтони не начинал утаскивать ее под воду и щекотать.

Кузен всегда был влюблен в нее. Во всяком случае, настолько влюблен, насколько позволяла ему его эгоистичная натура.

И Джорджиана всегда предпочитала Энтони ему.

Она всегда смеялась чуть громче и чуть дольше, когда тот был рядом.

Воспоминания о детской дружбе были, вероятно, единственной причиной, по которой Куинн не потребовал у своего кузена сатисфакции десять лет назад, когда они последний раз виделись, и он был готов убить его.

Хотя тогда дуэль казалась единственным способом не сойти с ума.

Джорджиана недоверчиво посмотрела на капельки крови на сорочке и крепко зажмурилась. Она должна испытывать облегчение. Она должна быть без ума от радости. Но ничего подобного она не чувствовала. Наверное, все дело в пережитом потрясении.

У нее была задержка. С другой стороны, такое иногда случалось, когда она из-за чего-нибудь сильно волновалась. В последнее время волнений было предостаточно, однако она убедила себя в том, что беременна, и страшно радовалась этому. Если не удалось добиться от Куинна любви, то, по крайней мере, с ней навсегда останется его часть, материальное доказательство страсти, охватившей их однажды. Хотя, конечно, после смерти Энтони она обязана истребить в себе безумное желание иметь ребенка.

Что ж, его не будет.

Ей следовало бы радоваться.

Но хотелось – плакать.

Теперь придется встретиться с Куинном наедине и, преодолев стыд, известить его, что у них не будет ребенка. А значит, напомнить ему о случившемся между ними.

О чем он явно сожалел, судя по времени, которое он проводил в веселых прогулках по округе с очаровательной Грейс Шеффи и другими вдовами.

Джорджиана закрыла глаза и пожелала про себя, чтобы он не проявил свое облегчение слишком очевидно.

Ну что ж, те, кто позволял своим тщательно скрываемым секретам и давним мечтам всплыть наружу, всегда страдали от последствий этого.

Большую часть дня Джорджиана избегала его и наконец взвинтила себя до состояния ребенка, которому сейчас вырвут зуб.

Куинн отправился с вдовами, или красотками, как он продолжал их называть, на длинную прогулку по древним кладбищам друидов. Джорджиана отказалась, выдумав какое-то оправдание, и теперь вынуждена была наблюдать, как ее друзья возвращаются парами, смеясь и разъясняя свой план – оставить Куинна и Грейс наедине.

Последними вернулись две герцогини Хелстон. И младшая бросила на Джорджиану многозначительный взгляд, пока старшая болтала о замечательном плане.