Агафон, словно натолкнувшись на незримую стену, замер вдруг потерянно, точно прислушиваясь к чему-то внутри себя и не находя, и смутное недоумение отразилось на его исцарапанной чумазой физиономии.

– Но я… не чувствую связи между нами… теперь… Может, это магия уведуна ее прервала?.. Или Гавара?..

– Если бы это и впрямь был всего лишь зов палочки, - задумчиво разглядывая растерянного студента, проговорил Люсьен, - думаю, наш добрый фей, розовея и трепыхая крыльями, уже разбирал бы кладку, чтобы бежать в замок.

– Боюсь, что да, - усмехнулся тонкому наблюдению волшебник. – Но я об этом не подумал как-то даже… Просто… когда Гавар разберется, что Лесли – это не я…

– Он отдаст его своим бугням, а уж они… - с далеко не тайным злорадством предположила принцесса, но тут же осеклась под холодными взглядами спутников.

– Изабелла! – возмущенно проговорила герцогиня де Туазо.

– Но тетушка! Он же этого заслуживает! – жарко встала на свою защиту племянница. – Оба они! И крестьянка тоже! Потому что знала всё, и не доложила! Подхихикивала за моей спиной, да?! Они изменники короны, все трое! И их все равно повесят сразу же…

– А я в наивности своей полагал, что власть судить и миловать в нашем государстве принадлежит пока королю, а не вздорной избалованной девочке, узурпатору-колдуну или его зверям, - зеленые, как кусочки моря, глаза шевалье превратились в лед.

И встретились со сталью взгляда принцессы.

– Ах, так значит, я уже для тебя не «ваше высочество, соизвольте, прикажите, соблаговолите», а вздорная дура? – опасно сузились карие глаза королевской дочери.

– Я этого не говорил и сказать не мог никогда, ваше высочество, - не дрогнув ни единым мускулом, почтительно склонил голову де Шене.

Но Изабелла его словно не слышала.

– Вот ты и показал свою истинную сущность, болотный дворянин! Ах, мы озабочены моим благополучием! Ах, этот коварный злой колдун-дровосек! Ах, она не переживет этой ночи! Ты считаешь меня ничтожной изнеженной пустышкой, безмозглой и бессердечной, и всё же пробрался вчера шпионить за мной, изображая заботу и благородство! Или не за мной? За своей ускользнувшей короной? Ну, чего ты молчишь?! Трусишь?! Потому что я – дочь короля, а кто ты?!

Лицо де Шене дрогнуло и напряглось, словно от внезапной невыносимой боли, он отступил на шаг – губы сжаты в белые ниточки, ноздри раздуты, желваки на скулах заходили и замерли… Но через несколько секунд он совладал с обуревавшими его эмоциями, ровно выдохнул и проговорил спокойно и тихо, будто на вечерней прогулке по саду:

– Ваше высочество очень часто напоминает мне боевой топор: всегда наготове к сражению, и всегда одиноки.

– Одинока?! У меня есть отец и родные! Придворные! Подданные! – возмущенно воскликнула Изабелла, замолкла на секунду, и с отвращением добавила: – И, подумать только… сравнить меня с топором… Если бы ты был поэтом, я бы всё-таки приказала скормить тебя бугням.

– Как хорошо, что я – воин, - скривились губы де Шене, и он продолжил, серьезно и строго: - Одиночество в толпе – тоже одиночество, ваше высочество. Очень жаль, что вы никогда никого не любили, и у вас не было друзей.

– У королей не бывает друзей – только враги и союзники, – угрюмо сообщила принцесса.

– У всех бывают друзья, ваше высочество, - почтительно возразил шевалье. – Но дружбу, как и корону, нужно заслужить. Нельзя унижать человека и ждать, что он будет твой на века. Чтобы получать, надо отдавать. Отдавать то, что вам дорого. Что бы вы хотели получить сами. Заботу. Внимание. Участие. Поддержку. Сострадание. Улыбку. А что отдаете вы тем, кто рядом с вами? Тем, от кого вы ожидаете дружбы или любви?

– Дружбы нет! И любви тоже! – мрачно огрызнулась принцесса. – Это всё ложь и лицемерие! Поиск выгоды и преимуществ! Сладкие слова в лицо и интриги за спиной! При дворе друзей используют, а потом бросают ради новых, более престижных и нужных!

– Вы так в этом уверены только потому, что у вашего высочества никогда не было настоящих друзей, - печально качнул головой рыцарь. – Наверное, вы глубоко несчастный человек.

– Несчастный?.. Несчастный?.. Я?.. – не ожидая такого вывода, слегка растерянно моргнула Изабелла, словно при неожиданном маневре казавшегося предсказуемым противника, вспыхнула возмущенно, хотела было ответить что-то резкое и язвительное, но вдруг взгляд ее смягчился, и что-то похожее на тепло мелькнуло в разъяренных еще несколько секунд назад карих глазах.

– Нет… Я знаю, что такое настоящая дружба… Я могу казаться тебе чудовищем, шевалье… вроде бугня… или рукоеда… или самого Гавара… - медленно и с расстановкой проговорила она, словно считывая слова с далекой, размытой дождями афиши, - и ты не поверишь, наверное… хотя мне на это… всё равно… Но у меня был один друг… когда-то… давно… очень…

– Настоящий?

– Наверное, да… Да. Настоящий… Но только потому, что не знал, кто я такая.

– Как можно этого не знать, ваше высочество? – в легком удивлении приподнял брови Люсьен.