Когда Гермиона убежала, чтобы снова проверить Многосущное Зелье, Рон повернулся к Гарри с выражением полной обречённости.

— Ты когда-нибудь видел план, у которого столько шансов провалиться?

Но, к крайнему удивлению Гарри и Рона, первый этап операции прошёл совершенно гладко, как и говорила Гермиона. После рождественского чаепития они прокрались в пустынный вестибюль, поджидая Крэбба и Гойла, которые остались за столом Слизерина в одиночестве и уплетали четвёртую добавку трюфеля. Гарри насадил шоколадные пирожные на концы перил. Когда Гарри и Рон заметили, что Крэбб и Гойл выходят из Большого Зала, то быстро спрятались за доспехами рядом с парадной дверью.

— Какими же тупыми надо быть, — исступленно прошептал Рон, когда Крэбб радостно показал Гойлу на пирожные и схватил их. Глупо ухмыляясь, они целиком засунули пирожные в свои большие рты. С выражением триумфа на лицах с минуту они жадно жевали. А затем, с тем же выражением на лицах, они оба рухнули на пол.

Труднее всего оказалось спрятать их в кладовке на другой стороне зала. Когда они были надёжно усажены между вёдрами и швабрами, Гарри выдернул несколько щетинок, покрывавших лоб Гойла, а Рон вытащил несколько волосков из головы Крэбба. Ещё они украли обувь, потому что их собственная была слишком маленькой для Крэбба и Гойла. Затем, всё ещё в шоке от того, что они только что сделали, они понеслись в туалет Плаксы Миртл.

Сквозь плотную завесу чёрного дыма, который поднимался из кабинки, где Гермиона помешивала содержимое котла, едва можно было что-то увидеть. Прикрыв мантиями лица, Гарри и Рон тихонько постучали в дверцу.

— Гермиона…

Они услышали щелчок замка, и из кабинки вышла Гермиона, у которой блестело лицо, и которая выглядела очень взволнованной. Позади неё было слышно «бульк-бульк», которое издавало кипящее зелье консистенции патоки. На сидении унитаза стояли три стеклянных стакана.

— Достали? — задыхаясь, спросила Гермиона.

Гарри показал ей волосы Гойла.

— Хорошо. Ещё я стащила из прачечной вот эти запасные мантии, — сказала Гермиона, показав маленький мешок. — Вам понадобится одежда побольше, когда вы превратитесь в Крэбба и Гойла.

Все трое уставились на котел. Вблизи Зелье было похоже на тёмную, густую, мерзко пузырящуюся грязь.

— Я уверена, что всё сделала правильно, — сказала Гермиона, нервно перечитывая засаленную страницу в «Самых Сильных Зельях». Оно выглядит точно так, как написано в книге… После того, как мы его выпьем, у нас будет ровно час до того, как мы снова станем сами собой.

— А теперь что? — прошептал Рон.

— Мы разольем его в три стакана и добавим волосы.

Гермиона зачерпнула по большой порции Зелья в каждый стакан. Затем она дрожащей рукой вытряхнула из бутылочки волосок Миллисент Булстроуд.

Зелье громко засвистело, как кипящий чайник, и дико вспенилось. Секундой позже оно стало тошнотворно жёлтого цвета.

— Бе… экстракт Миллисент Булстроуд, — брезгливо оценивая Зелье, сказал Рон. — Наверняка, на вкус гадость.

— А теперь ваши, — сказала Гермиона.

Гарри бросил волос Гойла в средний стакан, а Рон — волос Крэбба в последний. Оба стакана засвистели и вспенились: Зелье Гойла стало цвета зелёной козявки, а Крэбба — тёмно-коричневым.

— Подождите, — сказал Гарри, когда Рон и Гермиона потянулись к своим стаканам. — Нам всем не стоит пить его прямо здесь — как только мы превратимся в Крэбба и Гойла, мы тут не поместимся. Да и Миллисент Булстроуд — не фея.

— Хорошая мысль, — сказал Рон, отпирая дверь. — Разойдемся по разным кабинкам.

Осторожно, чтобы не расплескать своё Многосущное Зелье, Гарри скользнул в центральную кабинку.

— Готовы?

— Готовы, — донеслись голоса Рона и Гермионы.

— Раз… два… три…

Зажав нос, Гарри выпил Зелье в два больших глотка. На вкус оно было как переваренная капуста.

В тот же момент ему показалось, что его внутренности начало скручивать, будто он наглотался живых змей… согнувшись пополам, он гадал, стошнит его или нет… потом жжение распространилось от живота к самым кончикам пальцев на руках и ногах. Затем у него возникло ужасно ощущение, будто он таял, кожа по всему телу закипела, словно горячий воск, задыхаясь, он упал на четвереньки, и на его глазах у него начали расти руки, пальцы становились толще, ногти становились больше, а костяшки пальцев стали огромными как болты. Его плечи стали шире, а покалывание на лбу дало понять, что волосы опускались к бровям; его мантия порвалась, когда его грудь расширилась, словно бочка, разрывающая железный обруч; ноги страшно болели из-за ботинок, которые стали на четыре размера меньше…

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Гарри лежал лицом вниз на холодном каменном полу и слушал угрюмое бульканье Миртл в дальней кабинке. Он с трудом сбросил ботинки и поднялся. Значит, вот каково это было — быть Гойлом. Дрожащими большими руками он стянул с себя старую мантию, висевшую на фут выше лодыжек, натянул запасную и зашнуровал лодкоподобные ботинки Гойла. Он потянулся убрать волосы с глаз и обнаружил только короткую поросль жёсткой щетины на низком лбу. Только сейчас он понял, что из-за очков ничего не видит, потому что Гойлу они явно были не нужны. Он снял их и крикнул: