– Не отставать!

– Да как же можно, – заверил все тот же рябой полицейский.

Миновали ограду, прошли мимо служебного флигеля: Филимонов чуть впереди, полицейские шагали позади.

У парадной лестницы навстречу полицейским выступили два солдата из караула. Предупреждая возможный вопрос, Владимир Гаврилович объявил:

– Сыскная полиция, по важному делу.

Солдат перевел недоуменный взгляд на рослых детин – прежде столь огромного количества полицейских видеть в Мраморном дворце не приходилось, – пожал плечами и протянул обескураженно, совсем не по уставу:

– Ежели оно так, тогда другое дело.

Стараясь подавить в себе нарастающее возбуждение, Владимир Гаврилович зашагал по парадной лестнице дворца. Рядом, придерживая рукой болтающиеся сабли, шагали взволнованные полицейские.

Поднявшись на третий этаж, Филимонов остановился, соображая, куда следует идти дальше: бывать ему здесь приходилось дважды, но лет десять назад.

– Так куды далее? – удивленно протянул все тот же рябой полицейский.

– Прямо по коридору, – сказал Филимонов, – там комната великого князя.

Встречавшиеся слуги удивленно расступались перед полицейскими, озадаченно смотрели вслед. В дальнем конце коридора показалась полная фигура великой княгини Александры Иосифовны: едва взглянув на приближающихся полицейских, она скрылась в своих покоях.

Дверь в комнату великого князя Николая Константиновича ничем не отличалась от прочих, разве что ручка была не медная, как на остальных дверях, а бронзовая и размером поболее остальных.

Приостановившись, как это бывает у купальщика перед тем, как окунуться в холодную воду, Владимир Гаврилович потянул на себя ручку, и дверь неожиданно легко распахнулась.

В комнате, которая, по всей видимости, была гостевой, находился Николай Константинович со своим отцом, генерал-адмиралом Константином Николаевичем. Разместившись на черном кожаном диване, они о чем-то разговаривали. Судя по напряженным лицам обоих, беседа была не из простых. Возможно, они специально уединились в гостиной, полагая, что здесь их никто не побеспокоит.

Филимонов, зная непростой характер Константина Николаевича, смотрел ему прямо в глаза. Поначалу его глаза выразили удивление (столь бестактного поведения он явно не ожидал), потом взор потемнел, все более наполняясь яростью, и он спокойным, но твердым голосом, четко выделяя каждый слог, проговорил:

– Прошу объясниться, господа, что здесь происходит?

– Мы из полиции…

– По какому праву в моем доме находится полиция? – перебил Константин Николаевич.

Распрямив спину и сделавшись еще выше, Владимир Гаврилович ответил:

– Прошу меня извинить, ваше высочество, но я здесь по долгу императорской службы.

Оперевшись о подлокотник, великий князь Константин Николаевич поднялся с дивана, заставив его коротко пискнуть и, заложив руки за спину, подошел к начальнику сыскной полиции. Худощавый, с хрупкими плечами и с ухоженной рыжеватой бородкой, с очками в тонкой оправе на прямом, сильно выступающем носу, он был на полголовы ниже Филимонова. И в сравнении с ним напоминал невероятно задиристого воробья, отважно нападавшего на крупного невозмутимого зверя.

– И по какому такому делу, позвольте полюбопытствовать?

Вытащив бумагу с высочайшим императорским соизволением, Владимир Гаврилович показал ее генерал-адмиралу, после чего, не жалея его родительские чувства, ответил столь же твердо:

– Я здесь для того, чтобы арестовать великого князя Николая Константиновича.

– Что?! – ахнул от неожиданности великий князь Константин. – Я полагаю, это какая-то дурная шутка в духе полиции.

– Не смею шутить. Ваш сын обвиняется в том, что украл икону из будуара своей матери и заложил алмазы и другие драгоценные камни с оклада ростовщику.

– Надеюсь, это ошибка, – произнес Константин Николаевич. – Мой сын не мог этого сделать.

– Никак нет! У нас есть неоспоримые доказательства его вины. И свидетельские показания людей, участвовавших в этом преступном замысле.

– О чем вы говорите? О каком таком преступном замысле?!

– Ваш сын украл икону у Александры Иосифовны, а потом приказал своему адъютанту Варнаховскому выломать драгоценные камни из оклада и заложить их ростовщику.

– А что адъютант? Неужели он подтвердил?

– С адъютантом проведено дознание; поручик Варнаховский во всем повинился, а ростовщик подтвердил, что взял в заклад драгоценные камни. В Варнаховском он узнал человека, который принес их к нему.

– Это правда? – растерянно спросил Константин, повернувшись к сыну.

– Нет! – вскочил Николай. – Я к этому не имею никакого отношения. Это клевета!

– Поклянись на Библии, что это не так, – потребовал Константин Николаевич.

Взяв с комода Библию в кожаном потертом переплете, наверняка очень старинную, он положил ее перед сыном. Положив ладонь на книгу, Николай Константинович произнес: