— Ни с одним незнаком!

— А ты боишься чертей? — спросил Андрей.

— Не знаю. Не видел их. Но среди людей встречал таких, что перед ними сам черт ангелом казался! — глянул на Арпик, та с лица почернела от намека.

— А у них хвосты растут?

— Как ты их узнавал? Они кусались?

— Еще как! За самую душу!

— А их много видел? Это вампиры? У них зубы и клыки до пуза!

Катька взвизгнула от страха, заскочила на колени к Николаю, прижалась накрепко, обвила шею ручонками. И заныло сердце человека. Ведь могли бы жить вместе всегда. Но кому-то было нужно сделать из него черта и пугать им внуков…

— А ты их лупил? — спросила Катька, заглянув в глаза.

— Кого?

— Зубатых и клыкатых?

— Их много, Катюшка! Их так много на свете развелось, всех не поколотишь!

— Дедуль! А ты ее на руки не бери. Она ссытся в койке! И все на Верку сваливает! — выдал сестру Андрей.

Та, изловчившись, укусила мальчишку за ухо. Тот ущипнул за плечо. И тогда вмешался Степка, сидевший рядом совсем тихо.

— Обоим наподдам. Замолчите! — и спросил: — Дедунь! А ты нам пришлешь фотографию? Чтоб мы тебя помнили!

— Зачем присылать. Я сам сфотографирую всех — на память, — вспомнил Павел и достал «Полароид». — Теперь сядьте поближе друг к другу! Мам, давай рядом с отцом! — предложил Павел.

Но внуки, облепившие Николая, не захотели уступить место бабке. Так он и остался на фотографии среди них, с малышкой Катькой на коленях, со счастливой улыбкой на лице, подаренной судьбой на короткий миг.

Время неумолимо летело к одиннадцати. И Николай забеспокоился. Пришло время возвращаться в гостиницу. Но дети никак не хотели отпускать его.

— А ты оставайся у нас! Со мной спать будешь! — предложил Андрей.

— Нет! Со мной! — вцепилась Катька в руку Николая.

— Куда тебе? Ты же…

— И нет! Я не буду спать! Я буду смотреть на дедулю долго-долго. Чтоб насовсем запомнить его, — заплакала девчонка, одна за всех пожалевшая о разлуке искренне.

Николай, как мог, убедил их, что ему пора уходить, что он, если будет время, еще зайдет или позвонит. И обязательно будет писать.

Дети послушно ушли спать.

— Ну что ж! Мне пора! Счастливого пути всем вам! Светлой доли на новом месте! Живите радостно! Пусть ни одна печаль не войдет в ваши дома и жизни! Простите, если был виноват перед вами! Берегите детей и друг друга! — поцеловал невестку, Наташку, Арпик, сына и пошел к двери не оглядываясь.

Во дворе уже было темно.

«Надо поймать такси», — оглянулся на окна бывшей квартиры. Там горел свет. Но лишь детские головенки смотрели ему вслед из окна спальни. Все четверо. И никого из взрослых. Николай понял, повторный его приход сюда — излишний, нежелательный. Он ушел не для того, чтобы вернуться. Закрыв за собою двери, невольно ушел из памяти.

«Дед! А я не хочу, чтобы ты уходил!» — вспомнились слова Катьки.

«А я, когда вырасту, выучусь на летчика и прилечу за тобой. Заберу к себе! Мы с тобой вдвоем будем жить!» — говорил Андрей.

«Почему? А как же папка с мамкой?» — укорил Николай.

«Им никто не нужен. Они только деньги любят. Все взрослые такие! Они даже нас посчитали. Вон бабка вчера сказала маме: «Зачем двоих родила? Говорила тебе, одного ребенка хватит вполне! Теперь мучаешься! А сколько расходов впереди предстоит. Хорошо, если Николай за жилье не потребует свою долю! А вдруг возьмет? Как тогда жить будем? Мама даже плакала! И говорила, как приедем на новое место, ни за что не станет жить вместе с бабкой!»

«Вот и познакомился я со своими!» — вошел Николай в номер гостиницы, где за стылым кофе его давно ожидал Евгений. — Завтра последний день в Красноярске! Послезавтра уезжаем навсегда! Постараюсь никогда сюда не возвращаться.

— Не зарекайся! — прервал Женька. И добавил: — Пути Господни неисповедимы. Так говорила моя мать. Человеку нельзя зарекаться ни от чего. Судьба может подслушать и посмеяться над самонадеянным. Скажи, что не хочешь, либо постараешься не возвращаться. Помнишь, Макарыч зарекался не жениться никогда. Клялся всем, что у него росло и чего не было! А вот поди ж ты! Сын у него родился. Сегодня узнал. Настоящий мужик. И судьба его пощадила. Нашел свое без зарока. На всю жизнь…