Агата Кристи
Шрифт:
[ 648 ] Every one was assembled in the dining-room. Under the circumstances, we were naturally not a cheerful party. The reaction after a shock is always trying, and I think we were all suffering from it. Decorum and good breeding naturally enjoined that our demeanour should be much as usual, yet I could not help wondering if this self-control were really a matter of great difficulty. There were no red eyes, no signs of secretly indulged grief. I felt that I was right in my opinion that Dorcas was the person most affected by the personal side of the tragedy.
648
Все собрались в столовой. Соответственно обстоятельствам мы, естественно, не были весело настроены. Реакция после шока всегда тяжела, и я думаю, мы все ее переживали. Внешние приличия и хорошее воспитание, разумеется, предписывали, чтобы наше поведение было таким, как всегда. И все-таки я не мог не думать о том, что не требовалось большого труда, чтобы сохранить самоконтроль. Не было ни покрасневших глаз, ни других признаков сдерживаемого горя. Очевидно, я был прав, полагая, что больше остальных постигшую всех утрату переживала Доркас.
[ 649 ] I pass over Alfred Inglethorp, who acted the bereaved widower in a manner that I felt to be disgusting in its hypocrisy. Did he know that we suspected him, I wondered. Surely he could not be unaware of the fact, conceal it as we would. Did he feel some secret stirring of fear, or was he confident that his crime would go unpunished? Surely the suspicion in the atmosphere must warn him that he was already a marked man.
[ 650 ] But did every one suspect him? What about Mrs. Cavendish? I watched her as she sat at the head of the table, graceful, composed, enigmatic. In her soft grey frock, with white ruffles at the wrists falling over her slender hands, she looked very beautiful. When she chose, however, her face could be sphinx-like in its inscrutability. She was very silent, hardly opening her lips, and yet in some queer way I felt that the great strength of her personality was dominating us all.
649
Я не говорю об Алфреде Инглторпе, который играл роль скорбящего вдовца так, что вызывал отвращение своим притворством. Интересно, знал ли он, что мы его подозреваем? Конечно, не мог не чувствовать, как бы мы этого ни скрывали. Ощущал он холодок страха или был уверен, что его преступление останется безнаказанным? Уж конечно, атмосфера подозрительности должна была предупредить его, что за ним следят.
650
Однако все ли подозревали его? Например, миссис Кавендиш? Я наблюдал за ней. Она сидела во главе стола, элегантная, сдержанная, загадочная. В светло-сером платье с белой рюшкой на запястьях, падавшей на ее изящные руки, Мэри выглядела очень красивой. Порой ее лицо принимало непроницаемое, совершенно непостижимое, как у сфинкса, выражение. Она была очень молчалива, едва вступала в разговор, и все-таки каким-то странным образом сила ее личности доминировала над всеми нами.
[ 651 ] And little Cynthia? Did she suspect? She looked very tired and ill, I thought. The heaviness and languor of her manner were very marked. I asked her if she were feeling ill, and she answered frankly:
[ 652 ] "Yes, I've got the most beastly headache."
[ 653 ] "Have another cup of coffee, mademoiselle?" said Poirot solicitously. "It will revive you. It is unparalleled for the mal de tete [19] ." He jumped up and took her cup.
651
А маленькая Цинтия? Она подозревала. Мне показалось, что она выглядит очень усталой и больной. Вялость и некоторая неловкость ее манер были очень заметны. Я спросил, не больна ли она.
652
— Да, у меня ужасно болит голова, — призналась Цинтия.
653
— Не хотите ли еще чашку кофе, мадемуазель? — участливо предложил Пуаро. — Это восстановит ваши силы. Кофе незаменим при mal de tete! — Он вскочил и взял ее чашку.
19
Головная боль (фр.).
[ 654 ] "No sugar," said Cynthia, watching him, as he picked up the sugar-tongs.
[ 655 ] "No sugar? You abandon it in the war-time, eh?"
[ 656 ] "No, I never take it in coffee."
[ 657 ] "Sacre! [20] " murmured Poirot to himself, as he brought back the replenished cup.
[ 658 ] Only I heard him, and glancing up curiously at the little man I saw that his face was working with suppressed excitement, and his eyes were as green as a cat's. He had heard or seen something that had affected him strongly-but what was it? I do not usually label myself as dense, but I must confess that nothing out of the ordinary had attracted *MY attention.
654
— Без сахара, — попросила Цинтия, видя, что Пуаро потянулся за щипчиками, намереваясь положить ей сахар.
655
— Без сахара? Вы отказались от него в военное время, да?
656
— Нет, никогда не пью кофе с сахаром.
657
— Sacre! — пробормотал Пуаро, передавая ей наполненную чашку.
20
Проклятье! (фр.)
658
Никто, кроме меня, этого не слышал. Я с удивлением посмотрел на моего друга. Его лицо отражало сдерживаемое возбуждение, а глаза стали зелеными, как у кошки. Так было всегда, стоило ему увидеть или услышать нечто важное. Но что привело его в такое состояние? Обычно я не отношу себя к категории глупцов, однако должен признаться, что ничего необычного не заметил.
[ 659 ] In another moment, the door opened and Dorcas appeared.
[ 660 ] "Mr. Wells to see you, sir," she said to John.
[ 661 ] I remembered the name as being that of the lawyer to whom Mrs. Inglethorp had written the night before.
[ 662 ] John rose immediately.
[ 663 ] "Show him into my study." Then he turned to us. "My mother's lawyer," he explained. And in a lower voice: "He is also Coroner [21]– you understand. Perhaps you would like to come with me?"
659
В следующую минуту открылась дверь и появилась Доркас.
660
— Сэр, вас хочет видеть мистер Уэллс, — обратилась она к Джону.
661
Я вспомнил это имя. Оно принадлежало адвокату, которому писала миссис Инглторп накануне своей гибели.
662
Джон немедленно поднялся:
663
— Проводите его в мой кабинет! — Затем обратился к нам. — Это адвокат моей матери, — объяснил он и добавил более тихо: — Уэллс также является коронером. Вы понимаете. Может быть, вы хотите пойти со мной?
21
Коронер — следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.
[ 664 ] We acquiesced and followed him out of the room. John strode on ahead and I took the opportunity of whispering to Poirot:
[ 665 ] "There will be an inquest then?"
[ 666 ] Poirot nodded absently. He seemed absorbed in thought; so much so that my curiosity was aroused.
[ 667 ] "What is it? You are not attending to what I say."
[ 668 ] "It is true, my friend. I am much worried."
664
Мы согласились и вместе с ним вышли из комнаты. Джон шел впереди, и я, воспользовавшись случаем, прошептал Пуаро:
665
— Значит, все-таки будет следствие?
666
Пуаро с отсутствующим видом кивнул. Он казался настолько погруженным в свои мысли, что меня охватило любопытство.
667
— В чем дело? Вы не слушаете, что я говорю!
668
— Это правда, друг мой. Я крайне озабочен.
— Почему?
"Why?"
[ 669 ] "Because Mademoiselle Cynthia does not take sugar in her coffee."
[ 670 ] "What? You cannot be serious?"
[ 671 ] "But I am most serious. Ah, there is something there that I do not understand. My instinct was right."
[ 672 ] "What instinct?"
[ 673 ] "The instinct that led me to insist on examining those coffee-cups. Chut! [22] no more now!"
669
— Потому что мадемуазель Цинтия пьет кофе без сахара.
670
— Что? Вы не хотите говорить серьезно?
671
— Однако я очень серьезен. О, есть что-то, чего я не понимаю… Мой инстинкт был верен.
672
— Какой инстинкт?
673
— Тот, что вынудил меня настоять на проверке кофейных чашек. Chut! Ни слова больше!
22
Тише! (фр.)
[ 674 ] We followed John into his study, and he closed the door behind us.
[ 675 ] Mr. Wells was a pleasant man of middle-age, with keen eyes, and the typical lawyer's mouth. John introduced us both, and explained the reason of our presence.
[ 676 ] "You will understand, Wells," he added, "that this is all strictly private. We are still hoping that there will turn out to be no need for investigation of any kind."
674
Мы прошли за Джоном в его кабинет, и он закрыл за нами дверь.
675
Мистер Уэллс оказался приятным человеком средних лет, с проницательными глазами и типичным для адвоката поджатым ртом. Джон представил нас обоих и объяснил причину нашего присутствия.
676
— Вы понимаете, Уэллс, — добавил он, — что все это строго секретно. Мы все еще надеемся, что не возникнет необходимости в расследовании.