Повисло молчание. Слышно только, как стучат по тарелке вилка и нож Флоры — даже разговор о медицинских подробностях не испортил аппетит! — и шелестят листья на деревьях. Ветерок, что шевелит их, для сидящих за столом неощутим, так идеально направлен.

— Могу я спросить?.. — начала Алина нерешительно.

— Что угодно, — разрешил Вацлав. — Вопросы не бывают нескромными — только ответы.

— Зачем вам чужой человек в теле дочери?

Вацлав переплел пальцы домиком.

— Мне нужна достойная наследница. Пусть пока не способная управлять компанией — опыта недостает, но хотя бы мыслящая стратегически. А Флора… не дотягивает.

В лице Флоры при последних словах не дрогнуло ничего, только чуть дернула головой, будто смирная лошадка под привычным ударом хозяйского кнута.

Алина сглотнула ком в горле.

— Можно поговорить с Флорой наедине?

Минский кивнул.

— Конечно. Вскоре вы будете делить все.

Флора поднялась с места.

— Пошли в туалет, — шепнула она Алине на ухо и потянула за собой в коридор. За дверью в его конце обнаружился небесно-голубой кафель, умывальник и унитаз.

— Флора…

Дочь Минского поморщилась.

— Все, кроме папы, зовут меня Лорой.

— Хорошо, Лора. Вы в самом деле хотите… пустить меня в свою голову?

Собеседница растянула губы в невеселой улыбке.

— Главное, что хочет папа. Он всегда настоит на своем. Если уж должен кто-то… то пусть будешь ты. Тебя хоть немного знаю.

«Неужели в самом деле так одинока?» — подумала Алина. Теперь, когда рядом нет ослепительного Вацлава, Флора выглядит довольно симпатичной девушкой. Точней, выглядела бы, если бы не потухший, будто у старушки, взгляд.

— Вы… — снова начала Алина.

— Можно на «ты».

— Хорошо. Ты встречала людей, у которых две личности? Какие они?

— С виду — обычные, как все. Общаться, правда, не приходилось, да им и по службе не положено трепаться. Самые первые уже года три с альтом — и ниче, крыша вроде на месте. Если б кому посрывало, то папу бы… а раз нет, значит, все айс.

Значит, сосед по телу называется альт? Видимо, сокращение от «альтер эго». Теперь более-менее понятно, почему технология держалась в тайне… Зачем альтов подселяли агентам спецслужб? Какие преимущества дает? Лора вряд ли знает, а Вацлав лишнего не скажет — что ж, эту тему пока оставим. В первую очередь надо постараться понять их личности, с этими людьми, возможно, жить бок о бок.

— Лора, ты не боишься идти на операцию?

— А че бояться? — фыркнула Минская. — Я ж аппендицит резать не боялась. Надо — значит, надо. Просто засыпаешь, врачи все делают, проснешься — и ниче не болит!

— А отец за тебя не боится?

— Да плевать ему! — взорвалась Лора, но тут же поправилась: — Наверно. Он хочет гордиться, а я… всю жизнь разочаровываю. Если бы прилетели марсиане и предложили сменять меня на умную и красивую…

— Не говори так, — вырвалось у Алины. — Мне кажется, отец тебя любит.

Лора скорчила гримасу.

— Ка-ажиц-ца… — передразнила она. — Никого он не любит, если хочешь знать! Только мою маму любил, и то разошлись давно. Баб выбирает, как мобильник или часы. Некоторых даже под мебель: под гарнитур красного дерева — брюнетка, под белый с золотом — блондинка!

— Одно дело — бабы, а другое — дочь. Единственная.

Лора уперла руку в бок.

— А за что любить такую дочь? — спросила с вызовом. — Я ж ни фига не умею! Бездарь. Полный ноль.

Алину кольнула жалость к этой девушке, ершистой, но такой беззащитной. До планки, что поставил отец, не допрыгнуть, просто не под силу, потому нарочито громко топает в обратную сторону: «Говоришь, я тупая? Да, вот такая, и еще тупее! И ниче со мной не поделаешь, безнадежна, так что отстань…»

— Лора… Я мало тебя знаю, но все же уверена: в чем-то ты лучшая. Есть то, что делаешь лучше всех.

— А-а, подлизываешься! — усмехнулась Лора. — Да-а?

— Нет, — ответила Алина спокойно. — Бездарных людей не бывает вообще. Есть те, чьи способности пока не раскрылись… или не признаны окружающими.

Что-то дрогнуло в лице Лоры. Нахальная ухмылка сползла с губ, рот приоткрылся, глаза расширились.

— Ты… Ты правда так думаешь?! Я вышивать очень люблю. Коврики с картинами, с пейзажами, замками всякими… Только разве ж это дело — это баловство, как папа говорит. Еще люблю готовить. Один раз вместо повара ужин для папы сварганила, так он и не отличил! Потом, правда, кто-то настучал, и папа меня выругал — на хрена, мол, на кухне самой, когда целый штат прислуги, им за это платят… Ну, не этими прямо словами, но… Вышивки повыкидывать грозился, чтоб от учебы не отвлекали, я их на всякий случай спрятала. Как приедем домой — сразу покажу! Тебе ж интересно?