Когда заведующая вернулась, майор, потягивая крепкий кофе, спросил:

— Откуда вы знаете, что сегодня я не буду здесь ночевать?

— Очень просто. Достаточно посидеть за кассой и послушать, что говорят люди. В Подлешной практически нет человека, который бы раз в два-три дня не зашел сюда за покупками. Тут все друг друга знают и всем интересуются. Недаром говорят: знает сосед, что у вас на обед. Часов в двенадцать заглянула ваша уборщица. Сказала, что у нее много работы: надо хорошенько прибрать комнату, там будет жить новый комендант, но он еще должен привезти себе постельное белье из Варшавы. Остальное домыслить было нетрудно.

— А насчет убийства Квасковяка вы ошиблись.

— То есть.

— Не дети убили старшего сержанта. Даже не те, самые распущенные, вроде молодого Белковского, Янки Воркуцкой или двух лоботрясов Марысеньки Ковальской.

— Но ведь каждый из них угрожал разделаться с комендантом.

— Возможно. Но от ребячьих угроз до преступления довольно далеко.

— Анджей Белковский не ребенок. Ему двадцать четыре года. И он был в Подлешной накануне убийства.

— Уверяю вас, все будет самым тщательным образом проверено. Разберемся мы и с этим молодым человеком. И все же от подметания улиц два года назад до удара Квасковяка ломом по голове — путь неблизкий. Как по времени, так и по существу. Кроме того, молодой Белковский не живет в Подлетной постоянно, значит…

Майор умолк, поскольку дверь открылась и на пороге появился среднего роста мужчина, одетый в синий, поношенный, но чистый комбинезон. Лицо у него было круглое, гладко выбритое, волосы русые. Он производил приятное впечатление и располагал к доверию. Серые глаза весело смотрели из-под бровей. Мужчина, увидев в комнате незнакомого человека, поклонился и хотел уйти, но пани Ханка удержала его:

— О-о, пан Стефанек! Прошу вас, заходите. Пан майор хотел с вами поговорить. Может, кофе?

— Нет, спасибо. — Зборковский вопросительно глянул на офицера милиции.

— Вы не знакомы? — Пан майор Неваровный, новый начальник нашего отделения милиции, а с завтрашнего дня еще и ваш клиент. А это пан Стефан Зборковский.

Майор встал и пожал протянутую руку.

— Пан майор, вероятно, ведет следствие по делу об убийстве Квасковяка?

— И да, и нет, — ответил Неваровный, — собственно, следствие ведет воеводское управление в Варшаве. А я просто командую местным отделением.

— Понимаю, хотите на месте разобраться в ситуации.

— Пожалуй, так. Именно поэтому я и хотел поговорить с вами.

— Мне надо быть у кассы, — Нелисецкая тактично оставила мужчин наедине.

— Вы разносите молоко?

— Да. Машина с молокозавода приходит около четырех утра. Тогда я и начинаю работу. Поселок у нас большой, поэтому кончаю только часов в семь.

— Вы отправляетесь отсюда, от этого магазина?

— Да, прихожу сначала сюда и узнаю, сколько доставили молока. Если бы весь товар был в одном месте, то я просто не успел бы его развезти, поэтому машина выгружает здесь только часть ящиков с бутылками, остальные оставляет еще в двух местах: на Розовой и на углу Резедовой и Березовой.

— А откуда вы начинаете работу?

— Беру здесь несколько ящиков и еду по Резедовой. По дороге оставляю молоко у дверей домов и уже только с пустыми бутылками доезжаю до Березовой, где меня ждут новые ящики. Заканчиваю Резедовую, еду на Березовую, потом на Акаций, до самого леса и обратно. Снова забираю ящики с бутылками у магазина, проезжаю с ними всю улицу 15-го Декабря и беру остальные бутылки на Розовой. Последней получает молоко Малиновая улица, на которой мы сейчас находимся. Это потому, что, если кто очень спешит, может сам пройти несколько шагов и взять бутылку из ящиков, стоящих у магазина.

— Много ли народу встречается вам по утрам?

— Когда начинаю работу, то почти никого. А когда кончаю, многие уже спешат на станцию.

— Коменданта вам приходилось встречать?

— Бывало. Он тоже мой клиент. Комендант любил вставать рано. Чаще всего сам брал молоко из ящиков на углу Резедовой и Березовой.

— Когда вы встречали Квасковяка, в какую сторону он шел?

Стефанек задумался.

— Встречал я его нечасто. Но, сдается мне, он всегда шел домой.

— А откуда?

— Вроде бы с Березовой, от железной дороги. А может, и наоборот? Не помню.

— Как он был одет?

— По-моему, в тренировочный костюм. Да, точно, в темно-синий тренировочный костюм. Помню, я как-то спросил его, не готовится ли он к спартакиаде. А он рассмеялся и сказал, что слишком стар для этого, но прогуляться и подышать свежим воздухом перед работой очень полезно.

— А в тот день, когда его убили, вы видели Квасковяка?

— Нет. Иначе я пришел бы в милицию. В тот день он сам молока не взял. Перед дверью стояла пустая бутылка, я заменил ее на полную.