– Странно, - произносит вдруг идущий впереди Хал.

– Что?
– немедленно откликается Ник.

– Странно, блин. Мы людей по дороге сколько раз видели? Четыре раза. И все толпами.

– И с охраной.

– Или с конвоем, блин. Не нравится мне эта движуха.

– Думаешь, нас ищут?
– Ник тревожно оглядывается.

– Да на фига мы им сдались, - презрительно дергает плечом Хал.
– Тут другое. Аслан, падла, город под себя подминает, понял?

Ник

Наверное, без власти жить нельзя. Нет, совершенно точно - нельзя. Но власть должна быть нормальная. Чтобы для всех людей, а не для одного или нескольких. Хотя это утопия, конечно. Ну, тогда так: чтобы те, кто у власти, о людях не забывали. И чтобы честно все было, по справедливости.

Если вдуматься, вся русская история - сплошные поиски справедливости. Всякие там восстания, Разин, Пугачев, Булавин, Болотников - все этого хотели.

Самое смешное, что цари и императоры тоже за справедливость были. Только понимали они ее по-своему. Это как в сказке про две правды - у народа своя, у барина своя. А когда император Александр Второй решил крепостное право отменить, многие считали, что это он для того делает, чтобы правда у всех общая стала. И убили императора злые люди за такой вот альтруизм.

На самом деле все не так там было. Крепостное право отменили, а крестьяне освобожденные бунтовать начали. Потому что не их это была правда с освобождением, чужая. И справедливости никакой не получилось: свободу дали, а землю - нет. Вся земля у помещиков осталась. Вот и вышло, что крестьяне стали свободными и свободно могли помереть с голоду, а если хотели не помирать, а жить, то все равно приходилось в ярмо идти и в кабалу, батрачить на помещика. И реформа императора Александра, которого тогдашние журналюги прозвали «Освободителем», разорила коренную Россию, пустила по миру сотни тысяч человек. Такая вот общая правда получилась. А если вспомнить еще, что «Освободитель» терпеть не мог русских, считая их самой ленивой и «бездельной» нацией…

Короче, я так понимаю, что власть осторожной должна быть. Как сапер. И никогда с плеча не рубить, даже если считает, что хорошее дело делает. Ну, это в том случае, если она все-таки нормальная власть. А такая, как у майора Асланова - это диктатура, конечно. С ней бороться надо, без вариантов. И вот когда мы ее одолеем, вот тогда вопрос о справедливой власти и встанет. И делать эту новую власть сами люди будут. Потому что понятно уже - никто нам не поможет, ниоткуда герои-спасатели не прилетят в оранжевых своих вертолетах. Это, то, что вокруг - наш новый мир. Это - навсегда.

Дом Кекина встречает их настороженной тишиной. Стараясь не оставлять следов, друзья огибают ту часть здания, что выходила на улицу Галактионова, пролезают через пролом в каменной ограде во двор и поднимаются по замусоренной лестнице на третий этаж. Анфилада пустых комнат, высокие двери, рассохшийся паркет. Грязные стекла почти не пропускают дневной свет и в помещениях царит полумрак. Мебели здесь нет вообще никакой - судя по всему, на этаже готовился ремонт.

– Пыль, паутина!
– с наслаждением говорит Ник, возвращаясь из дальней комнаты.
– Хорошо!

– Чего хорошего-то?
– впервые после истерики в подвале подает голос Эн.
– Бр-р-р-р… Мерзость.

– Хорошо, потому что сразу видно, что тут никого не было. Всё, отдыхаем.

– Жрать охота, блин!
– Хал выразительно хлопает себя по тощему животу.
– У кого чё есть?

Съестного оказывается не густо. Ник стелет на полу пластиковый пакет и выкладывает на него пару лепешек из перетертой пшенки, Эн добавляет небольшой кусок тушеной кабанятины, завернутый в бумагу, у Хала находится твердый, как камень, ломоть сыра и банка просроченных шпрот. Воды тоже мало - меньше литра.

– Бетте, обедаем!
– татарин садится прямо на пыльный пол у импровизированного стола, достает нож.

Едят молча, стараясь не уронить ни крошки. Ник замечает, что Эн все время прислушивается к чему-то. Наконец, он не выдерживает и тихо спрашивает:

– Ты чего?

– Там, на лестнице… шуршит что-то.

– Кошка, может?

– Или крысы?
– предполагает Хал. Подцепляет кончиком ножа последнюю шпротину, закидывает в рот и вздыхает: - Хорошо, но мало, блин!

– Может, посмотрите?
– Эн со страхом косится на приоткрытую дверь, ведущую на лестничную клетку.

Ник поднимается, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы не трещал паркет, подходит к двери, выглядывает.

– Да нормально все! Ну что, братцы-кролики, чего дальше делать будем?

– В Цирк нам нельзя, - заявляет Хал.
– Блин, курить охота.

– Тебе всегда что-то охота. Раб желаний, - осаживает его Эн.
– Давай, не отвлекайся.

– Да, в Цирк нельзя, - соглашается Ник.
– Там теперь всем заправляют эти… аковцы.