– Момент!
– татарин радуется возможности проявить себя.

Он вообще не любит бездействия. Скрючившись в три погибели, Хал разворачивается и несколько раз бьет локтем в синеватое стекло.

– Беспонтово! Оно бронебойное что ли, блин?

– Откуда тут бронебойные стекла?
– резонно удивляется Ник.
– Надо ногой попробовать. Эн, подержи меня.

Цепляясь пальцами за узкие выступы металлической рамы, Ник поднимается на ноги - Эн хватается за его штанину - и со всей силы, на какую только способен, наносит удар тяжелым резиновым сапогом в стекло.

С тем же успехом можно пинать кирпичную стену.

– На совесть строили, - досадует Ник.

– Ага.
– Хал достает из-за пазухи свой кухонный нож, смотрится в широкое нержавеющее лезвие, как в зеркало и начинает ковырять резинку уплотнителя стеклопакета.

– Бесполезно, - машет рукой Ник.
– Так мы внутрь не попадем. Пошли по карнизу до конца. Вон до того полукруглого выступа, там вроде тоже окна, только другие, повыше.

– А может, просто подождем?
– предлагает Эн.
– Они погавкают и уйдут. И всё, эксо-эксо, Кэнди.

– Когда, ночью? Мы к тому времени окоченеем тут. Простудимся.

– Кашлять будем, блин, - смеется Хал.

– Зря веселишься, - осаждает его Ник.
– Сами же знаете - болеть сейчас нельзя. Врачей нет, лекарств тоже нет. Сдохнем - и вся недолга.

Проползая по карнизу к центральной части фасада здания, они совсем уже отчаиваются, но тут судьба делает им царский подарок: Хал натыкается на приоткрытое окно. Он первым и вваливается внутрь одного из помещений Центра. Собачий лай на улице сразу стихает - умные псы понимают, что всё, двуногие окончательно ускользнули от них.

Комната, в которую попадают друзья - обычный офис. Столы, стулья на колесиках, просевший шкаф с папками, пыльные компьютеры, календарь с улыбающейся Аленой Тим, чемпионкой страны по художественной гимнастике, на стене.

– Июль 2016 года, - смахнув пыль и паутину, читает Ник и грустно произносит: - Знать бы, какой год сейчас…

Эн, застыв у большого монитора, рисует пальцем на пыльном экране сердечки и звездочки.

– Айда инде[22], пошли!
– приоткрыв дверь в коридор, зовет Хал.
– А то вдруг они стадик окружат.

– Значит, чтобы сделать луки, нам нужно…

– Палки кривые, ветки там, гнучие такие.
– Хал делает руками волнообразные движения.

– Нет, - с неудовольствием посмотрев на парня, качает головой Ник.
– Нужен капроновый шнур. Не очень толстый, миллиметра три. Такой бывает в хозяйственных магазинах. Хал, где тут есть хозтовары?

– Здесь вообще нету. На Зорге есть, это Горки.

– Далеко?

– Не очень.

– Ник, а оперение?
– подает голос Эн.

– Обойдемся, нам на дальние дистанции не стрелять. Стрелы будут простые, колышки. Ну, десяток можно сделать, конечно, по уму. Там, в офисе, где календарь был, я папки видел пластиковые. Из обложек нарежем.

– Шнур, папки, - ворчит Хал.
– А луки-то из чего делать?

– Из веток, ты правильно сказал.
– Ник повторяет руками движения, которые делал татарин.
– Орешник подойдет, но на худой конец и клен сгодиться. Луки будем делать ассиметричные, как у японских самураев - они мощнее. Ветки мы найдем, это ерунда. Главное - шнур для тетивы. У таких самоделок тетива - самая главная вещь.

– Я б еще копье сделал.
– Хал достает свой нож, вертит в руках.
– Примотать веревкой к палке - и хабах!

– Сделаем, сделаем, если нужно будет, - кивает Ник.
– Веди давай на это свое Зорге.

Очередной поход по мертвому городу поначалу не сулит никаких неожиданностей. Дождь стихает, выглядывает солнце. Мокрые листья, трава, лужи на дорогах - все блестит, отовсюду, слепя глаза, прыгают солнечные зайчики.

– Хорошо как.
– Эн с наслаждением вдыхает чистый после дождя воздух, напоенный лесными ароматами.
– Как будто всё, как раньше, как будто и не было ничего.

– Было.
– Хал мрачно указывает на очередной закопченный дом, панельную пятиэтажку, выглядывающую из-за деревьев.
– Тут Старые Горки, район такой, блин. У меня тут телка… бикса… девушка жила. Вон в том доме, который черный.

Эн тоже мрачнеет, и всю дорогу до улицы Рихарда Зорге молчит.

С Танковой улицы друзья сворачивают на улицу Братьев Касимовых, обходят, продравшись через мокрую рощу американского клена, развалины длинной многоэтажки. Она не просто сгорела, как многие другие - судя по всему, тут произошел сильный взрыв. От большого жилого дома осталась лишь часть стены с оконными проемами, торчащая из заросшей шиповником груды обломков наподобие обглоданной кости.