МАРИЯ

Да?

ЛЕВИЦКИЙ

Да, несмотря на несходство.

КУКЛИН

Такое бывает в дождь. И не бывает тоже в дождь. «Куда вы?» — спросил я, задыхаясь, себя. Он-я на ходу ответил: «Не помню!»... Улица со свистом пронеслась мимо.

ЕКАТ. ВАС.

Это несколько сложно для меня. Не могли бы вы пояснить вашу мысль?

КУКЛИН

К сожалению, я уже забыл. Но я готов пояснить что-то другое.

ЕКАТ. ВАС.

Благодарю вас. Теперь мне все ясно...

Что мне говорить? Я не знаю. Поэтому я молчу. Что мне говорить? Я не знаю. Поэтому я молчу. Которая из этих двух строчек удачнее? Пожалуй — вторая.

Соня сама пришла ко мне. Нашла мой этаж. Я пригласил ее сесть, сказал: «Соня, я очень рад», придвинул к ней стул. Сам сел на край койки.

Она так растеряна и смущена, что ничего не видит.

Я хотел сделать или сказать что-то очень холодное. Например, коснуться.

29 августа.

Ночь, молчание. Призрачный чугун мостов. Странное я получила письмо. Почерк — ничей.

Сегодня были Эвелина, Истленьев, Левицкий и другие. Ее плечи струятся от золота, взгляд — безумный, прекрасное лицо устало от ресниц. Воздух касается ее и, шатаясь, идет, уходит грезить к стене. Истленьев не сводит с нее своего молчания, бледный и прозрачный, как воздух. Время ластится к ее сверкающим волосам и струится. Молчание смотрит на себя в зеркала пристально до головокружения.

ЛЕВИЦКИЙ

Странно ведет себя полночь! Часы пробили, а ее нет.

ЭВЕЛИНА

Странное опоздание! Цифра 12 повисла в пустоте. У меня было предчувствие, и было предчувствие предчувствия... Куклин, вы только что с улицы. Что там происходит? Я ценю ваше красноречие, но, пожалуйста, будьте кратки!

КУКЛИН

Мое красноречие? Ах, Эвелина, о чем там говорить!.. Быть кратким? Пожалуйста: гм.

ЭВЕЛИНА

Я так и предчувствовала. Но что ж, это не так страшно, как хотелось бы. Простое «гм». Значит, полночь скоро появится, стремительная, задыхаясь и звеня звездами, как цыганка...

ЛЕВИЦКИЙ (восхищенно)

Эвелина, вы сегодня — сегодня!

КУКЛИН

(в сторону)Безумная! (не в сторону)Да!..

Сумерки так пристально смотрят из своего угла на Эвелину, что начинают принимать очертания Истленьева.

ЭВЕЛИНА

Владимир Иванович, скажите, вы скучаете по Швейцарии?

ИСТЛЕНЬЕВ

Да... нет...

ЭВЕЛИНА

Мне все понятно... И сильно?

ИСТЛЕНЬЕВ

Эти горные пейзажи, признаться... я...

ЭВЕЛИНА

Вы?

ИСТЛЕНЬЕВ (тихо)

Нет.

КУКЛИН

Я скучаю по Швейцарии, хотя и никогда там не был... Удивительная страна! По ней все тоскуют, кроме, конечно, швейцарцев.

ЛЕВИЦКИЙ (имитируя Истленьева)

Эти горные пейзажи, признаться...

ЭВЕЛИНА

Не смейтесь! Вы, Александр Григорьевич — швейцарец, поэтому и не тоскуете.

ЕКАТ. ВАС.

Как, швейцарец? Вот новости! Разве не англичанин?

ЛЕВИЦКИЙ

Турок, (в сторону Турции)Гм...

Эвелина проходит мимо зеркала. Оно вспыхивает и гаснет. Навстречу ей в дверях стоит Пермяков. Он бледен, как смерть, и так же неподвижен... Какие странствия проделал он, прежде чем очутиться здесь?

ЭВЕЛИНА

Вы?!

ПЕРМЯКОВ

И да, и нет.

ЭВЕЛИНА

Но больше, кажется — да.

ПЕРМЯКОВ

Больше, чем что-то, но меньше, чем нет.

ЭВЕЛИНА

Вы так бледны! И ваша бледность сама ужасается себя... Она так смотрит!

ПЕРМЯКОВ

Мне нужно немного темноты...

Он идет и садится в кресло в своем углу. Угол Истленьева и угол Пермякова — к этому все привыкли. Их молчания сливаются, как две темноты.