Посох в цвету: Собрание стихотворений
вернуться

Бородаевский Валериан Валерианович
Шрифт:

ПЕСНЯ ЛУНЫ

Посвящено Наталии Ивановне
Сквозь мою решетку из-за туч струится Тонкий луч, трепещущий и нежный, То луна, земли моей сестрица, Всё-то ходит по степи безбрежной. Наливает тучку золотым елеем, Душу наполняет грезой и покоем, Будто тихо молвит: «Что мы разумеем?» И еще потише: «Многого ли стоим? О тебе, поникший, в небе я тоскую, Вот и заглянула в малое оконце. Солнце наклоняет чашу золотую; Солнце не устанет оттого, что – Солнце. На полях лазурных, заплетая петли, В ризе сребротканой я почти устала. Свет мой хоть и видишь, вопрошаешь свет ли? Неба дар безмерен – сердцу всё-то мало».

ПОСОХ В ЦВЕТУ

Если твой посох расцвел, кто помешает скитанью, Кто преградит тебе путь, если ты с Богом идешь? Странником был ты и станешь свободен, пленный; Каждой дороге отдаст верный свой оттиск стопа.

ДРУГ ПРИРОДЫ

посв. Вас. Иван. Шевченко
Менять ружье не так уж безопасно, За это попадешь порой и под замок. Ну, что ж? Я рад: я слушаю, как красно Ты про охоту молвишь, мой стрелок. Ты говоришь, и видится мне ясно Весенний день, скользящий твой челнок. Ты сгорбился и в небо смотришь страстно, И тихо-тихо щелкает курок. Почуяли… крыла звенят по влаге. Чу! выстрел! И Трезор твой, полн отваги, Бредет в кусты, куда чирок упал. Промок, дружок… И гладишь ты Трезора… Так при тебе я волю вспоминал. Терпи и жди!.. Ты в Льгов уедешь скоро.

ЗАЩИТА ПЕСНИ

Пишущий стихи похож на того, кто,

собираясь ходить, подвяжет ногу.

Л. Толстой

Суровый дух, стихи ты осудил. Мудрец, ты в них забаву только видел. Но не людей – ты истину обидел, Ты о цепах поющих позабыл. К певунье пряхе стройный ритм восходит, Кто с челноком заговорит шутя. Взгрустнется ли, забвение находит В мурлыканье безгрешное дитя. А бурлаки, что бечевой ходили, Как вьючный скот поникшие в тоске… Их песни вольные о матушке-реке От очерствения, как миро, сохранили. Смягчается томление дороги, Когда бренчит колоколец дуги, И пел ямщик про жребий свой убогий И создавал «не белы то снеги!». Нарушена ль души моей больной Гармония — ищу родных созвучий. Ты, песня, – радуга под тучей грозовой, Опора и надежда жизни лучшей.

МАЛЫШУ

Дитя без соски и гремушки, Ты – радость наших тусклых дней, И как судьбе, седой старушке, Не улыбнуться веселей? Рука косящей не устала, А ты явил свое лицо, Пришел, пока несет так мало Яиц куриных Глав-яйцо. Трещит, скрипит ладья Харона, Работою утомлена. Давно «на пана и барона» По Стиксу плавает она. Цвети без булочки… И много Одолевай докучных без! Но, если вправду силен бес , Он только тявкает на Бога.

АНДРЕ ШЕНЬЕ

посвящ. Е. М.
Нет, никогда ошейник гильотины Не омывала кровь святей, чем эта… Огнем и духом правились крестины Прекрасного и юного поэта. Как он любил укромные долины, Где дремлет Пан в палящий полдень лета, И песни дев, роняющих в корзины Дар нежных роз для гроба и букета. Тропою кротости он шел к великой силе, И стал он – лев, когда пришел палач, И волки исступленные завыли, Чтоб заглушить детей и женщин плач, Гнев правого и рокот соловьиный, Витающий над черной гильотиной.

КНИГА В ТЮРЬМЕ

Посвящ. Леон. Петр. Богданову
Романы Эркмана и Шатриана Читаем здесь. В них прелесть простоты, И выступают как бы из тумана Народные незримые черты. В них жизнь дана вне позы и обмана: И сельские смиренные цветы, И горечь слез под грохот барабана, И сердца заповедные мечты… Блюдет один из пленных книги эти, Тюремный шкаф кой-чем снабжает нас. Забудешь всё. Вдруг вскрикнешь: «вот те раз… Странички нет! Граждане – те же дети: На папироски дергают листки, Чтоб табачком забыться от тоски».

МОЕМУ СЫНУ. Сонет мистический

Когда они пришли, ты рисовал безделки, В которых был намек на строгий ход судьбы: Блужданья моего там намечались стрелки И Года старого увечья и горбы. Когда они ушли – от острой переделки, Как Астероиды – след мировой борьбы, Ютились ящики, бумаги, скарб наш мелкий, А я уже шагал на внятный зов трубы. Душа смятенная клянет свои основы… Но, зодчий храма, знает: нет, ты не в плену, Здесь тайна некая, бродило жизни новой. В солнцевороте том угадывай весну, И ты поймешь, мой сын (пускай немного позже), Кто, мудрый, замесил нам в этот хлебец дрожжи.

ТИФ

посвящено Талаловскому
Есть паразит, приносящий в укусе Немочь лихую, нередко и смерть. Верит ученый в науку и трусит, Смел неученый: он верит лишь в твердь. Злой паразит заповедному служит, Правит им ход неуклонный планет. Кто о небесной планете не тужит, Должен о тифе не слишком скорбеть. Он не напрасно тебя посещает; Вот отчего неученый правей: Верит в планиду и бодро шагает, Смерть ли он встретит – братается с ней. Вот посмотри: на снегу бросил платье, Голый сидит и снежком себя трет: Надо быть чистым, – и это занятье Я во дворе наблюдал… О, народ! Много ты тайн недоведомых чуешь, В этом святая твоя красота. Пасхой Христовой ты смело целуешь Хоть и проказу – устами в уста. И ничего! Так наступит на змея И скорпиона, кто прав и велик. Кто через зло перейдет не робея, Тот уж не носит цепей и вериг.