Посох в цвету: Собрание стихотворений
вернуться

Бородаевский Валериан Валерианович
Шрифт:

У БОЛЬНОГО

Он бледен и в тенях зеленых. Уходят В орбиты глаза. Протянуты руки вдоль тела Поверх одеяла. Что скажешь ему, Посетитель? Помнешься И бросишь тоскливую глупость, Что, дескать, напрасно Горькую долю тюрьмы Усложнять… Что люди лихие Не могут понять… Довольно. Он слушает? Нет. Забылся? Ни слова… Ему не смешно и не нужно. Довольно! Его лихорадит. Уходят В орбиты глаза На лице исхудалом.

СОЛНЦЕ В КОРИДОРЕ

Клонится к западу ясное, красное. Вышли и мы в коридор В длинном окне посмотреть Солнце прекрасное, Желтый по стенам узор. Бледные лица друзей, Тех, кому здесь посветлей. Ходим мы кучками, речи не вяжутся… Всех-то нас тянет к окну То ли себя пожалеть, То ль помечтать про «такую бы лестницу», Про старину, Иль посмеяться, кто в смехе успел Выковать щит от томительных стрел И дразнящих… Лучей, Тихо скользящих По лицам людей.

ЧЬЯ КРАСНЕЙ?

Посв. Нат. Никол.
К раббину Риво некто приходил, Глася: «Назначено мне дело злое; Мне говорят, чтоб меч я обнажил На человека. Но мерзит кривое, А повелевший смертью мне грозил, Когда ослушаюсь. Рабби, больное Утишь мне сердце, совесть развяжи, Что ныне делать, ясно расскажи». И отвечал учитель: «Сам подумай О крови брата – иль твоя красней, Чем кровь его? Пускай злодей угрюмый Убьет тебя – ты крови не пролей. Ждет смерть тебя иль жизнь в юдоли шумной, Не изменяй завету: “Не убий”». Так говорил смятенному Рабби.

ИЗОБРЕТАТЕЛИ

Посвящ. Ив. Евг. К.

Долой острог! Да здравствует трудовая коммуна!

Надпись на флаге

Убийство Каин изобрел (Был человек-кремень), И кроткий Авель отошел, Как гаснет вешний день. А кто решил людей согнать От четырех дорог? Кто первый изобрел острог? Кого мне поминать? Иль имя это сам Господь Скрывает от людей? Ведь Каин убивает плоть, И душу – этот змей. Еще охотнее сравнишь С косматым пауком… Он опозорил слово дом: Ни дна ему, ни крыш! Пусть он витает в пустоте, Не ступит на порог, Кто черной послужил мечте, Кто выдумал острог!

ОКНО БЕЗ РАМ

Диме
Поднявшись на этаж второй, Ты подойдешь к окну без рам, Где сквозь решетку ветр живой Несет не воздух – фимиам; И вольный виден кругозор: Площадка бега и за ней Пустынных домиков узор, Дымки, а там – простор полей. И восхищенный ловит взгляд Вид идиллический. Вдали На лыжах четверо ребят Цепочкой резвой протекли. Вот сняли лыжи. На снежки. Меж ними бой уже кипит; Они задорны и легки, И верно каждый победит! Над ними веет ветерок И тот же ветерок в окно Несет порхающий пушок, И место мне в игре дано.

ВИРГИЛИЙ. Сонет

Посвящ. Е.В. Шлоккер
Бальзам надежды он на раны пролил, В железный век мечтал про золотой, Гласил о Том, кто исцелит все боли И успокоит мир с его тоской. Душа, влекомая к земной юдоли, Томилась неключимою рабой. Он с ней заговорил о светлой воле, О синем, что сияет над землей. Живя с природой, чуткий и пытливый, Он изучил крылатую пчелу И возрождений символ дал нелживый. Садовому искусный ремеслу, Привил ты Риму черенок Мессии И дал Психее пару новых крылий.

ПАВЕЛ ЕФИМОВ

Влечение, а не принуждение властвует над вселенной.

Фурье

Сам к нам пришел ты незваный, непрошеный, Вымел нам камеру, щи разогрел. Строгой судьбой в эти стены заброшенный, Нес ты уж месяцы грустный удел. Стал ты нам другом, спокойный и сметливый. Мы тебе хлебца давали, кто мог. Круглый лицом и улыбкой приветливый, Утром приходит, несет кипяток… Было нас двое и двое к нам прибыло. Ты помогаешь и всем четырем. С ласкою тихой блюдешь ты, что б ни было. Как без тебя мы отсюда уйдем? Ждешь ты амнистию. Грех твой не маленький: С поля бежал – и добрел до тюрьмы. Месяцы ждешь ты, солдат неудаленький, Месяц с тобой дожидаемся мы. Ты говоришь нам в часы откровенности: «Вы хороши мне и я вам хорош». Труд твой за хлеб, а безмерные ценности – Ласку твою – бескорыстно даешь. Жизнь не оставит нас в нашем томлении; В этом покинутом солнцем мурье Осуществляем семьей восхождение К миру гармоний, что строил Фурье.

ЖЕНА И МУЗА

Обеим
Чтоб видеться (в тюрьме тоска — не голод), Ты, пленнику, приносишь мне обеды, Усталая пересекаешь город, И наши через щель не веселы беседы. А по ночам божественная дева, Пока я сплю, незримо ждет у ложа. Проснешься – «Здесь ты?» – «Здесь!» Глядишь налево: Окно во тьме. Но ты и так пригожа. Твой голос – свет душе. Не надо утра. Чем сердце ты, богиня, удостоишь? И вот начнет торжественно и мудро. Я тихо вторю ей: нас в мире двое. Ты прежде забавляла — учишь ныне, Я познаю, чем мир стоит и движим. Как человек, подобный мерзлой глине, Восходит ввысь – про то мы строки нижем. И ритмы мира, музыку вселенной Несешь ко мне и сыплешь из корзины Твои цветы, и я ликую, пленный, Вознесенный на снежные вершины. Пока ты здесь в ночи и озаряет Мне щелку милый взор в дневную пору, Я не томлюсь… Печаль моя витает Как облако по синему простору.