Через минуту из дома вышли еще трое, вернее, двое мужчин волокли третьего, связанного по рукам и ногам. И это было еще хуже!

Это был тот, кого Лобачев называл Слесарем. Кроме убийства телефониста Гены на нем висело много других ярких дел. И поэтому пленник упирался, вырывался и говорил что-то грубое и невнятное…

Лобачев уже несколько минут стоял в довольно глупой позе, не решаясь оторваться от щели в заборе… Вот женщина и Артист сели на заднее сиденье; вот мужчины запихнули брыкавшегося Слесаря в багажник «Волги»; вот один из мужчин, тот, что помоложе, направился к воротам…

Лобачев отпрянул от щели и бросился назад к своей машине… Он успел узнать этого парня! Он видел его на Якиманке, выходящим из дома, где была квартира «Паука»… Там, где случился их первый прокол.

Он достал блокнот и дрожащей рукой записал номер проехавшей мимо «Волги».

Сопровождать их не имело смысла. Вернее, был смысл, но еще большей была опасность – в «Волге», очевидно, сидели тоже не лопухи. Федор вдруг вспомнил фразу из какого-то фильма: «Приятно иметь дело с профессионалами…»

Да, ничего не скажешь – очень приятно!

Лобачев видел, что парень с Якиманки запер калитку ключом. Скорее всего – дача пуста. Но там можно нарваться на что угодно: от засады до автоматической фотокамеры.

Очень важно – предупредить Панина. Из всего, что знает Галаева, самое главное – адрес офиса.

Она, должно быть, уже его выложила… И фамилии! А это значит, что уже сейчас в Москве могут установить его домашний адрес, определить номер машины… Это значит, что уже сейчас могли взять Панина…

Лобачев резким движением вынул сотовый телефон. Как удачно, что они успели с Паниным договориться об условных сигналах провала. Володя не должен был забыть!..

Сигнал тревоги элементарен!.. Очень простое слово: «голубчик»!.. В любой разговор вставить можно.

Федор вытащил сотовый телефон и начал набирать знакомый номер.

– Вы не волнуйтесь, Владимир Викторович. Нам просто немного надо поговорить, выяснить кое-что, – спокойно, но твердо уговаривал Рогов. – Вы сами ничего не хотите сообщить?

– О чем?! – картинно развел руками Панин.

– Ну, значит, не хотите… А жаль, – покачал головой Рогов. – Очень жаль.

– А ордер у вас есть?

– Пока нет… Но мы ведь обыск у вас не проводим. И не арестовали вас. Так – задержали до выяснения… Скоро все выяснится. Скоро сюда привезут вашу сотрудницу Галаеву… И еще, известного вам гражданина Липкина, артиста… И еще одного человека! Фамилии его пока не знаем, но… Вы опять ничего не хотите нам сказать?

Панин молчал.

Он оцепенел… Это был нокаут!

Очевидно, что им всё известно!.. Или станет всё известно в ближайшие часы. Кто этот третий, кого они привезут? Кто это? Лобачев?..

Нет! Галаева назвала бы его фамилию… Это – Слесарь, он ее сегодня охранял… От этого не легче! Надо вспомнить, что они обсуждали с Лобачевым для такого поворота дел… Так, сигналы опасности, ласковое такое слово, птичка такая… Да, «голубчик»!

Теперь то, о чем не говорить ни при каких условиях: венгерские квартиры, счета, последний эпизод с Елагиной, телефонист…

Судорожные размышления Панина прервал телефонный звонок… Рогов встрепенулся и сделал предупредительный жест.

– Включить громкую связь. Говорить спокойно и без лишней информации. Сами понимаете – не делайте себе хуже.

Панин нажал кнопку, и в комнате раздался взволнованный голос Лобачева:

– Что так долго, Володя? Ты один?

– Один. Все в порядке, голубчик. Ты где?

Пауза была необъяснимо длинной – Лобачев переваривал «голубчика».

– Я в городе, Володя. Дела кое-какие завершаю. Буду у тебя через три-четыре часа. Ты обязательно жди меня в офисе и… веди себя хорошо… Привет. – Лобачев резко прервал разговор.

Панин вопросительно посмотрел на Рогова, тот улыбнулся и произнес одобрительно:

– Все правильно, Владимир Викторович. А кто же это был?

– Лобачев это был… Заместитель мой. Из бывших сотрудников.

– Лобачев Федор Дмитриевич… Он очень нам нужен! – с расстановкой произнес Рогов.

– Да-да, Федор Дмитриевич… Мы тут с ним решили все закрыть – бизнес, понимаете, не пошел, – лепетал Панин робко и услужливо. – Он приедет!.. Через три-четыре часа приедет. Вы же слышали.

– Будем ждать. А пока расскажите, что в этих чемоданах.