«У дорогой Джоанны»? Еще немного, и он начнет сочинять сонеты, воспевая ее красоту.

«А может, все это – притворство, какая-то игра?» – подумала Шарлотта. Внимательно посмотрев на мужа, она спросила:

– И все это время, то есть пока не начнется процесс, ты будешь пытаться поцеловать меня – как вчера, например? – Сказав это, она бросила взгляд на Джоанну, а та, казалось, примерзла к стулу.

Филипп усмехнулся и, покачав головой, проговорил:

– Нет-нет, не беспокойся. Я уверен, что очаровательная Джоанна будет рада моим поцелуям. – Он наклонился и, заглянув гостье в глаза, спросил: – Ведь так, любовь моя?

Тут Филипп легонько провел пальцем по губам Джоанны, и та, чуть приподняв голову, потянулась к нему – словно в ожидании поцелуя.

Резко развернувшись, Шарлотта направилась к холлу, но образ Филиппа, наклоняющегося к губам Джоанны, еще долго стоял у нее перед глазами.

– Да-да, очень хорошо. – Мистер Лессер закивал в знак одобрения, – Вижу, что вы упражнялись, ваша светлость. Все замечательно.

Мелодия была очень простая. Шарлотта сыграла бы ее даже с закрытыми глазами. А сейчас она ужасно обрадовалась бы похвалам учителя, если бы…

Проклятие, муж снова отвлекал ее во время занятий! Вернее, не он сам, а ее мысли о нем.

Шарлотта представила, как выскочит сейчас из музыкальной комнаты, пробежит по коридору, отыщет этого негодяя… и ударит его хорошенько по голове. А поскольку смех Джоанны ужасно досаждал ей все последние дни, то и она свое получит. Да-да, «дорогая» Джоанна тоже получит!

Шарлотта насупилась. Она, пожалуй, сыграет даже одним пальцем, – а все остальные пусть ей отрежут!

– Ваша светлость!… – воскликнул мистер Лессер. Он схватил ее за руку. – Ваша светлость, ведь арфа – не барабан! Нельзя бить по ней с такой… с такой… яростью.

Шарлотта со вздохом пробормотала:

– Мои извинения, мистер Лессер. А не могли бы вы научить меня чему-нибудь более сложному, более выразительному?

– Более сложному?… – Глаза мистера Лессера поблескивали за стеклами очков. – Ваша светлость желает трудностей. Вам наскучили мои жалкие попытки обучить вас…

Шарлотта энергично покачала головой:

– Нет-нет, вы не поняли… Просто я хотела бы…

– Да, понятно.- Лукаво улыбнувшись и поправив на носу очки, мистер Лессер кивнул на арфу. – Что ж, начнем?

Спустя два часа Шарлотта поняла, что означала лукавая улыбка мистера Лессера. Мозоли и кровь на подушечках пальцев, а также ужасная ноющая боль во всем теле – вот что она означала, эта улыбка.

Когда же учитель, наконец, удалился, Шарлотта с облегчением вздохнула – она была уверена, что не смогла бы выдержать еще даже нескольких минут занятий.

С величайшим трудом она поднялась со стула и тут же, громко застонав, замерла на несколько мгновений; ей казалось, что она не сможет сделать ни шагу.

Внезапно послышался какой-то шум, а затем хихиканье. И это означало, что Джоанна и сегодня заявилась в гости. Что ж, ничего удивительного. Она теперь приходила каждый день. И сейчас, судя по всему, они с Филиппом находились в гостиной. Интересно, о чем они разговаривали? И почему Джоанна хихикала?

Проклятие, лучше не думать об этом! От таких мыслей ужасно болела голова.

Но как не думать, если эти мысли сами лезли в голову? Причем чаще всего она думала вовсе не о том, чем занимались Джоанна с Филиппом здесь, в Рутвен-Мэноре. Гораздо интереснее было другое…

Обычно Джоанна покидала Рутвен-Мэнор где-то в середине дня, а Филипп оставался дома – они с ним даже ужинали вместе. Но что он делал поздно вечером, после того, как она удалялась в свои покои? Может, наведывался в гости к Джоанне? И если так, то оставался ли он там на ночь?

Ведь если Джоанна целовалась с Филиппом – а Шарлотта была уверена, что они целовались, – то почему же она не могла принимать его в своей постели? У Филиппа же всегда имелась любовница за исключением последних шести месяцев, если, конечно, он говорил правду. И если так, если у него действительно уже полгода не было женщин, то вполне возможно, что он не смог удержаться, не пожелал ждать начала и завершения бракоразводного процесса.

Шепотом проклиная мужа и бывшую подругу, Шарлотта вышла из музыкальной комнаты и направилась в гостиную. Приблизившись к двери, она остановилась и, затаив дыхание, стала прислушиваться к разговору в гостиной.

– Скоро все это будет нашим, дорогая, – раздался голос Филиппа.

– О, дорогой, не говори так, пожалуйста. Ведь она все еще твоя жена. Тебе следует быть осторожнее и… – Последних слов Шарлотта не расслышала.

Тут послышался какой-то шорох, а потом Филипп заявил:

– Ей на все наплевать, что бы я ни делал. Ты ведь знаешь, что она терпеть меня не может. Дорогая, позволь мне быть счастливым, позволь хоть раз. Позволь нам обоим быть счастливыми.