Филипп внимательно посмотрел на нее и, спросил:

– Ты в порядке? Мне кажется, у тебя немного нездоровый вид.

– Нет, со мной все в порядке. Я просто… – Шарлотта вдруг почувствовала головокружение, и ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

Филипп снова поддержал ее.

– Дорогая, что с тобой? Может, нам вернуться домой?

Она покачала головой:

– Нет-нет, не надо. Поверь, со мной все в порядке, – Шарлотта заставила себя улыбнуться и добавила: – Теперь точно все в порядке.

Филипп осторожно обнял ее за плечи, и она едва не застонала. О Господи, что же с ней происходило?! Ее все сильнее к нему влекло – она страстно его желала! Но почему, почему, почему?! Неужели она такая дура?!

Что ж, очень может быть, что дура. Потому что сейчас она думала вовсе не о том, чтобы получить власть над мужем, соблазнив его. Нет-нет, она желала его просто потому… что желала.

А Филипп, взглянув на нее с беспокойством, повернулся к кучеру.

– Доббс, мы едем домой! – крикнул он.

– Нет, не надо!… – закричала Шарлотта. Легонько оттолкнув мужа, она снова улыбнулась. – Филипп, не надо за меня беспокоиться. Поверь, я прекрасно себя чувствую. И мне очень хочется остаться на ярмарке. Знаешь, я давно уже хотела здесь побывать. Только не думай, что я спятила! – добавила она со смехом.

«А ведь я и впрямь спятила, если думала о том, как бы забраться к нему в постель», – сказала себе Шарлотта. Но, похоже, она все-таки не окончательно спятила. По крайней мере, у нее хватило ума понять, что сейчас ни в коем случае нельзя возвращаться в Рутвен-Мэнор, вернее, нельзя в такой момент оставаться с мужем наедине в карете. Потому что тогда она бы наверняка не сдержалась и… Нет-нет, не думать об этом!

Тут Филипп заглянул ей в глаза и тихо спросил:

– Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?

Она тут же кивнула:

– Да, конечно. Я же сказала, что чувствую себя прекрасно.

– Что ж, тогда остаемся, – согласился Филипп. И вдруг с лукавой улыбкой добавил: – К тому же мне, наверное, нужен очередной урок. – Он сделал вид, что задумался, потом, изобразив беспокойство, проговорил: – Вот только я не знаю, должен ли хороший муж обнимать свою жену в общественных местах. Наверное, не должен, верно?

Шарлотта с улыбкой закивала:

– Да-да, разумеется, не должен! – Она оглянулась на кучера, шагавшего следом за ними, потом осмотрелась.

Людей вокруг было множество, причем многие из пришедших на ярмарку были с детьми. А некоторые даже не спешивались и передвигались верхом. И тут были, конечно же, не только те, кто жил в Хенли-ин-Арден, но и жители ближайших городков. Наверняка были и такие, которые приехали даже из Бирмингема.

Шарлотта прекрасно помнила все ярмарочные звуки и запахи, в детстве она часто посещала ярмарки, причем самой ее любимой была ежегодная ярмарка в октябре, считавшаяся наиболее многолюдной и веселой.

И сейчас тут было так же многолюдно, как и в годы ее детства, повсюду стояли палатки и будочки, где мужчины и женщины торговали всевозможными товарами, а вокруг толпились веселые покупатели – у каждого прилавка их ожидал очередной сюрприз.

Снова осмотревшись, Шарлотта воскликнула:

– Посмотри-ка туда!

Посмотрев в указанном направлении, Филипп увидел стоявшего на возвышении ярмарочного чародея, развлекавшего детей и взрослых своими фокусами. Некоторые из этих трюков Шарлотта видела и раньше, видела множество раз, но все равно смотреть на чародея было ужасно интересно и весело.

– Шарлотта, сюда! – Филипп вдруг схватил ее за руку. – Идем, дорогая!

Последовав за мужем, она пробормотала:

– Ты ведешь себя так, будто никогда раньше не был на ярмарке.

Оглянувшись на нее, Филипп с улыбкой ответил:

– Был, но только один раз. Идем же побыстрее! Я кое-что хотел тебе показать. – Взглянув на кучера, остановившегося чуть поодаль, он громко крикнул: – Доббс, подожди нас у кареты!

– Филипп, но к чему такая спешка? – Шарлотта едва за ним поспевала. – Я не могу так быстро…

– Нет, сможешь! – Он весело рассмеялся и еще крепче сжал ее руку. – Поторопись, дорогая!

Вскоре они остановились перед небольшой палаткой; в ней перед мольбертом сидел художник, а перед ним – седовласый фермер. На колене у фермера устроилась его жена, щеки которой походили на спелые яблоки. Мольберт же стоял так, чтобы все заходившие или заглядывавшие в палатку могли видеть холст и самого художника, довольно искусно изображавшего мужчину и женщину (правда, бородавку над бровью женщины он изображать не стал).