Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
вернуться

Эминеску Михай
Шрифт:

1879

ПАЖ КУПИДОН

Перевод Эм. Александровой

Невоспитан, избалован Паж лукавый, Купидон. К юной даме вхож в альков он, Сны юнца смущает он. Тихо шаря пред собою, В темноте, таясь, как вор, Влезет он в окно любое, Отворит любой затвор. Горсть безделок золоченых — Вот и все, чем он богат. Где не даст и за мильон их, Где швырнуть задаром рад! Средь источенных червями Пыльных книг и словарей Попадалась мне ночами Прядь льняных его кудрей. В полумраке спален белых, В час, когда земля тиха, Будит он в сердцах незрелых Предвкушение греха. И когда мечтой бессонной Стеснена девичья грудь, — Уж, наверно, Купидона Встретишь близко где-нибудь! С виду робкий он мальчонка, Но в глаза ему взгляни: Им проказливость чертенка, Томность вдовушки сродни. Выгиб шеи лебединый, Стан, дразнящий белизной, Прячет он с невинной миной Под завесою сквозной. Но лукаво и поспешно, Тронут жаркою мольбой, Приподнимет он, конечно, Легкий полог пред тобой.

1879

ЗВЕЗДЫ-ОГНИ

Перевод Ю. Кожевникова

Звезды-огни Блещут далекие. И одинокие Гаснут они. Знак издали — Мачты качаются, И отправляются В путь корабли. Тени громад Гладь серебристую, Море волнистое Вновь бороздят. Вот журавли Высь поднебесную В даль неизвестную Пересекли, Нет ничего… Это стремление К бегу, к движению — Сущность всего… Ландыша цвет, Юность беспечная, Жизнь быстротечная — Были и нет. Крылья несут Счастье пугливое, Миги счастливые Не подождут. Я еще жив. Ангел пленительный, Слышишь томительный Страстный призыв?! Нам суждено Только мгновение. Взять наслаждение Разве грешно?

1879

УБОЖЕСТВО И СКУКА

Перевод В. Корчагина

Убожество и скука незримо входят рядом Во все, что, восторгаясь, ловлю я жадным взглядом… Я помню, облик нежный мне мнился всех чудесней; Я помню: сердце милой хотел пленить я песней; Но там, куда стремил я безумных песен звуки, Теперь — лишь след жестокий убожества и скуки… Ведь то, чего добиться не смог ты в миг желанья, Со временем теряет свое очарованье — Надолго ль облачают твои мечты, надежды Уродливую сущность в красивые одежды? И юности порывы, и разума кипенье, И трепетного сердца горячее биенье, И чудо глаз, в которых вся жизнь твоя читалась, И даже та, чья близость блаженством почиталась, Чей нежный, светлый образ ты обожал когда-то, — Все, все во тьму забвенья уходит без возврата… Твоя звезда угасла, утихла страсти мука, — Что ж после них осталось? Убожество и скука. Да, только время нужно, чтобы понятно стало, Как много мог ты сделать и как ты сделал мало!.. Тебя природа щедро дарами наделила: Даны тебе и мудрость, и красота, и сила, Прослыл ты благородным, был добрым, справедливым, — Но разве был бы прав ты, назвав себя счастливым? Ведь свет опору ищет — так издавна ведется — Не в том, кого он славит, а в том, чья шея гнется: Извлечь он пользу может из чьей-то злобы дикой, Он может чью-то глупость провозгласить владыкой, Он может ослепить вас торжественностью праздной, Поработить вас лестью или интригой грязной, Он никогда героя не предпочтет уроду… За что ж тебе, избранник, благодарить природу? За то, что подхалимам, за то, что душам темным Служил ты украшеньем — бесценным, но никчемным?.. Порою добродетель мне кажется лишь сказкой, Бичом великодушных, их слабостью и маской, — Их мысли благородны, их чувства тонки, хрупки, Им просто не под силу бесчестные поступки: Как можно им неправду звать истиной святою? Как путь мостить желанный то черной клеветою, То лицемерьем подлым, то лживым увереньем? Как братьям за участье вдруг отплатить презрением? Как обмануть наивных? Как разорить убогих? Как жизнь свою украсить ценою жизней многих? Но люди, не колеблясь, готовы делать это… Лишь ты один страдаешь, все ищешь ты ответа На жгучие вопросы, на давние сомненья, Лежащие на сердце, как тяжкие каменья; Ревнуешь чью-то славу и бредишь ты величьем, Хоть на толпу взираешь с глубоким безразличьем. Нет! Ты в своих деяньях был бескорыстен все же: Ты долг и справедливость ценил всего дороже, Ты ратовал за правду, познал борьбы науку, — И что ж нашел в итоге? Убожество и скуку. Любил ли ты?.. Ах, где он, тот сон неповторимый, Где локоны льняные вокруг чела любимой? Ты словно вновь родился, когда смотрел впервые На эти плечи, руки, как будто восковые, Когда тебя повергло в сладчайшее страданье Ее очей небесных лучистое сиянье… Но этот плод цветущий ты тронуть устрашился, К устам невинным, юным припасть ты не решился, Ушел ты — благородный, исполненный печали. И вот, забавы ради, бездельники сорвали Цветущий плод блаженства… Ступай теперь, несчастный, Ступай и полюбуйся на лик ее прекрасный! Во что он превратился? Что от него осталось? В ее душе — жестокость, и на устах — усталость, Давно поникли плечи, на них — позора бремя, Чело пером суровым избороздило время, Ни прежнего веселья, ни пламени былого В очах ее померкших ты не увидишь снова, В их пустоте холодной раздумья искры редки. Любовь — лишь вожделенье для ветреной кокетки: Короткие минуты утехи сладострастной, А вслед им — отвращенье и дни тоски ужасной… И все ж ты знал то чувство неутолимой жажды, Которое к нам в сердце приходит лишь однажды; Ты испытал ту радость, ты знал ту окрыленность, Слов сокровенных святость и страстную влюбленность В ее лицо, улыбку и в каждое движенье, Когда в глазах любимой — вселенной отраженье, Когда за свет их жизнью готов платить своею, Когда весь мир — во мраке, коль ты не вместе с нею… Но где оно, то счастье? Где верности порука? Что, что у вас осталось? Убожество и скука!

1879

Николае Григореску (1838–1907)

«Крестьянка из Мусчела»

ОСТАНЬСЯ…

Перевод М. Зенкевича

«Ты останься здесь, останься, Только я люблю тебя, Тайные твои признанья Буду слушать я, любя. Словно добрый принц из сказки, Одинок, задумчив, тих, Ты невольно заглядишься В зеркала озер моих. Меж стволами в отдаленье Ты услышишь, задремав, Робкие шаги оленьи В колыханье сочных трав. Чарами завороженный, Запоешь ты песнь свою И ногою обнаженной Тронешь чистую струю. Лунным серебром озера Заколышутся слегка, — Годы станут — как мгновенья, А мгновенья — как века». Так шумел мне лес ветвями, Но в ответ на зов лесной Я лишь свистнул, усмехнулся, Выйдя на простор степной. Но сейчас, вернись я к лесу, Не сольюсь душою с ним… Где ты, детство, сказки леса — Все, что было мне родным?

1879

СНОВА В ТОМ ЖЕ ПЕРЕУЛКЕ…

Перевод И. Миримского

Снова в том же переулке Светит бледная луна. Только ты меня не встретишь У раскрытого окна. Под окном все те же вязы, И под ними та же тень. Только этим старым вязам Не вернуть ушедший день. Ты теперь совсем другая, И глаза твои не те. Только я, оставшись прежним, Все блуждаю в темноте. Помнишь, опустив ресницы, Словно в смутном полусне, Приходила тихо-тихо В рощу темную ко мне. И на грудь мою склонялась И, смущенье поборов, О любви мне говорила Речи страстные без слов. Сердце радостно стучало, И кружилась голова. Поцелуи заменяли Нам ненужные слова. Но не знал я, опьяненный, То, что знает мир давно: Обнимать ли тень иль верить Женским клятвам — все равно. В занавесках бьется ветер, Меркнет бледная луна. Только ты меня не встретишь У раскрытого окна.

1879

ЛЮБИМАЯ, ЛИШЬ ВСПОМНЮ…

Перевод С. Шервинского

Любимая, лишь вспомню минувшие годины, Я вижу в океане бесчисленные льдины. Ни звездочки на небе, — в безмолвии туманном Луна лишь одиноко плывет пятном шафранным. Над тысячами глыбин, швыряемых волнами, Парит уныло птица с усталыми крылами. Другая же на запад несется, улетая В простор, где исчезает подруг пернатых стая. Оставшаяся птица страдальчески взирает, Не жаль ей, безразлично — она ведь умирает, Ее в тот миг о прошлом томит воспоминанье… ……………………………………………………… Все шире, необъятней меж нами расстоянье. Я одинок всецело, — темнею, замерзая, — А ты уже исчезла в сиянии без края…

1879

МОЛИТВА ДАКА

Перевод Г. Вейнберга и Н. Энтелиса

Когда слита с вселенной была земная твердь, Когда скрывались в тайне бессмертие и смерть И на вчера и завтра не расчленялась вечность, А в множестве едином царила бесконечность; Когда еще не знали про землю, воздух, небо И все вокруг казалось загадочно и немо, Ты был один в то время, и я постичь пытаюсь: Кто этот бог, пред кем я смиренно преклоняюсь? Он появился раньше богов высокочтимых, Наполнил силой искру из вод необозримых, Дает богам он душу, приносит миру счастье, Людское избавленье — в его высокой власти. Воспряньте же сердцами! Умножьте песнопенья! Он смерть жестокой смерти и жизни воскресенье! Он дал мне взор, чтоб видеть красу небесной тверди, Вдохнул мне в сердце радость добра и милосердья. Его я поступь слышу, когда бушует ветер, И в песнях его голос торжествен и светел. Но об одном еще я не устаю молиться, — Чтоб в вечное забвенье он дал мне погрузиться. Тех, кто меня жалеет, пусть он предаст проклятью, А тех, кто угнетает, наполнит благодатью, Пускай его участье заслужит мой хулитель, Пусть моего убийцы он будет охранитель, И пусть среди потомков не смолкнет славословье Тому, кто вырвет камень, что взял я в изголовье. Пускай он даст в удел мне гоненья и угрозы, Пока из глаз ослепших не вытекут все слезы; И вот, когда я в каждом врага лишь видеть буду, Когда былой свой облик навеки позабуду, Когда от горя сердце в груди окаменеет, Когда проклясть язык мой родную мать посмеет И ненависть любовью покажется мне страстной, — Тогда, быть может, смерти настанет миг прекрасный. И если так умру я, отверженным, забытым, Пусть труп мой недостойный оставят незарытым, И тот, кто на съеденье собакам сердце бросит, Венец твой драгоценный пускай с почетом носит, А кто лицо у трупа побьет каменьев градом, Тому даруй, владыка, бессмертие в награду. Лишь так смогу тебе я за тщетный дар воздать, Что счастье жить на свете ты захотел мне дать. Не милостей прошу я, колени преклоняя, — К проклятиям и гневу тебя я призываю, Чтоб тихо растворилось в твоем мое дыханье И я исчез навечно в бесследном угасанье.

1879

ЦВЕТАМИ БЕЛЫМИ ЧЕРЕШНИ…

Перевод Н. Стефановича

Цветами белыми черешни Дано красе твоей цвести. Явилась, ангела безгрешней, Ты мне на жизненном пути. Ты по ковру проходишь мимо, Шуршат холодные шелка, — Ты вся, как сон, неуловима И, как мечта моя, легка. Вот из тяжелых складок платья Ты, словно мрамор, поднялась. Души не в силах оторвать я От влажных и счастливых глаз. Мечтаний светлая зарница! Невеста в золоте лучей! О, почему я стал страшиться Улыбки ласковой твоей? Не улыбайся, нет, не надо! Мне счастье очи обожгло…. И только — рук твоих прохлада, И только — губ твоих тепло. Но словно траур темной ткани Завесил свет лучистых глаз. О тень несбывшихся желаний! Любовь, как сон, оборвалась. Уходишь ты, но, все теряя, Тебя не буду я искать… Мечта души моей святая, Отныне я один опять. За призрак счастья — боль разлуки, За дивный взгляд, за светлый сон И простирать напрасно руки Тебе вослед я обречен. Но ты вернешься! В сумрак черный Ты погрузиться мне не дашь… Как девы лик нерукотворный, Ты засверкаешь, — о, когда ж?