Древняя дорога извивалась кольцами внутри скалы, постепенно поднимаясь к гребню Текеи.

Кестис наладился снова отмечать дорогу стрелками, но Гречхина это почему-то взбесило. Заслышав скрежет мела по камню, старик обернулся, оттолкнул Морта, подскочил к пареньку и выбил мел из рук:

–  Не смей! Не гневи духов!

–  Да я ж ничего, дедушка, только стрелочку махонькую… - растерялся Кестис.

–  Из-за махонькой дурости большая беда может выйти! Мы в скале, понял? Здесь духи истинного народа живут! Предки мои! Ты в гостях, так и веди себя как человек, пусть и не настоящий, но человек же ты!

–  В гостях… - повторил паренек.
– У нас гостей не так принимают!

–  Откуда он такой, этот олух белобрысый?
– Гречхин обращался к Туйвину, должно быть, посчитал, что неразумный малец не достоин его разговора.
– Элериец, что ли?

Зачем такого с собой таскаешь?

–  Олух из Дарвии, - ответил Туйвин.
– Не сердись, дед, он же просто не знал.

–  Не знал!
– Гречхин уже остыл.
– Стало быть, твоя вина, ты не рассказал, не объяснил. Слушай, дармоед, и понимай своим дарвийским умишком: здесь обитают духи предков истинного народа. Ты, когда в своей Дарвии к кому в дом заходишь, тоже начинаешь по углам пакостить? Нет? Ну так и здесь не моги. На дудке лучше поиграй, нечего ее попусту тискать.

Кестис в подземелье трусил и постоянно вертел в руках дудочку, будто талисман, который может его защитить.

–  А можно?
– робко спросил парень.

Но Гречхин не ответил, он уже проталкивался на прежнее место - впереди колонны.

Коридор здесь был узкий, двое едва могли бы разминуться. Не дождавшись ответа, олух и дармоед тяжело вздохнул, поднес инструмент к губам - и полилась тихая печальная музыка. Мелодия была очень грустная, должно быть, соответствующая состоянию музыканта, а Кестису сейчас было совсем скверно. Под звуки дудочки они снова двинулись по темной галерее, вскоре своды поднялись, проход стал шире.

Морт, вытянув руку, пощупал стену. Здесь не было следов, оставленных инструментами землекопов. Под пальцами был гладкий камень.

–  Вот оно, нутро Текеи, - будто отвечая на не заданный Мортом вопрос, заговорил старик.
– Это не наши прорубали, здесь пустота всегда была.

–  Как будто вода промыла, - заметил Махаба.

–  Вода здесь спала, - буркнул Гречхин.
– Когда наши предки сюда ход проложили, она ушла, место осталось. Много беды тогда вода натворила.

–  Как это понимать? Утонули ваши, что ли? Потоком унесло?
– заинтересовался эйбон.

–  Как хочешь, так и понимай. Когда я сопляком был, вроде олуха вашего, мне дед сказал: "Много беды вода сделала. Но в сердце Текеи она не вернется, потому наши предки сюда ход не забыли. Если злая вода вернется, будем здесь прятаться". А что он понимал под злой водой - то и сам он вряд ли знал. Ему его так дед сказал, а тому - его дед либо отец. Давно здесь вода спала, даже старики не помнят, что к чему, однако нам завещали твердо помнить. Здесь от воды укрыться можно, сюда ее, злую, духи предков не пустят. На самом острие скалы укрывище наш народ сделал, после его по приказу Ирго сломали, башню поставили.

–  А как золотой маг в свою Башню ходит?
– спросил Морт.
– Ведь не этим же путем?

–  Прямая лестница сквозь гору ведет. Тысяча двести ступеней, - объяснил Гречхин.

–  Нам туда ходу нет. Вот и помним этот старый путь, которым предки впервые на гору взошли.

Сказав это, старик прибавил шагу. Будто хотел тем самым показать, что разговор окончен. Потом пол стал подниматься круче, Гречхин запыхтел и пошел медленней.

Бесед больше никто не заводил, берегли дыхание, одному только Кестису подъем был нипочем, он не прекращал игру, и печальный мотив плыл по изгибающимся коридорам.

–  Духи, что ли услышали? И на музыку слетаются?
– вдруг спросил Махаба.
– Моей головы что-то коснулось.

Морт поднял растопыренную ладонь и ощутил вялое движение теплого воздуха под потолком. Махаба, который ростом заметно превосходил спутников, почувствовал его первым.

–  Больно нужна духам твоя черная башка, - буркнул Гречхин.

Морт объяснил:

–  Впереди что-то греется, воздух поднимается под сводами, а ты ростом выше, вот и ощутил дуновение.

–  А-а…

Кестис тем не менее прекратил игру. Ему очень не хотелось привлекать духов покойных истинного народа. Вдруг среди них и духи баб тоже имеются? Женщины истинного народа парнишке не нравились, они низкорослые, кривобокие, лица у них грубые… а тут еще и покойницы к тому же. Не хватало еще, чтобы мертвые старухи соблазнились им так же, как это обычно происходило с живыми женщинами.

–  Да, впереди тепло, - чуть погодя проговорил Туйвин.

–  Конечно, тепло, - сердитым тоном оборвал его старик, - сердце Текеи там бьется, обиталище духов. Мы мимо проходить будем, почуешь. Хотя тебе этого не понять, чужой ты нам все же, хоть и брат Ахагалу.