–  А не заблудимся?
– забеспокоился коротышка.
– Этак можно невесть сколько проплутать. Проводник нужен, или план дворца с секретными ходами, или еще что…

–  А где взять проводника?

–  Дяденьки, - встрял Кестис, - я такую песенку знаю, жалостливую. Одна бедная сиротка, ну, пастушка, у нее в пещеру ушла овечка, и она ее искала.

–  Нашел время песенки вспоминать, олух, - буркнул Туйвин.

–  Дармоед, - согласился Махаба.

–  Пещеры были страсть, какие запутанные, продолжал, не смущаясь, парнишка, - но у сиротки был кусочек мела, она рисовала знаки на стенах, а потом по ним вышла с овечкой на свет. К солнцу, то есть. Жрецы эту песню очень даже знают. Когда мальцам проповедуют, ее поют, чтобы, значит, душа по верным знакам к Солнцу стремилась.

–  Аллегория, вот оно что, - понял Морт, - Кестис, у тебя мел есть?

–  Имеется.

–  Значит, не олух, а самый разумный из нас. Будешь рисовать знаки.

–  Бедная сиротка, - снова пробурчал Туйвин.

–  Дармоед, - поддержал Махаба. Когда ругали Кестиса, эта парочка пела в один голос, во всех иных случаях они были готовы спорить до хрипоты из-за любой мелочи.

–  Помолчите, - велел Морт.
– И светите Кестису, чтобы ему было сподручней малевать знаки.

Теперь у каждой развилки парнишка, сопя от усердия, выводил мелом стрелу с острием и оперением. Они проверили несколько боковых ответвлений, и всякий раз попадали в тупик. Морт ощупывал стены, пытался простукивать в поисках пустот, но напрасно - если из этих коридоров и имелись выходы, то замаскированы они были на совесть. Тогда приходилось возвращаться, и Кестис перечеркивал нарисованные мелом стрелки.

–  Слушай, парень, - заговорил Морт, - а что за жрецы у вас в Дарвии? Ты, вроде, солнцу молишься, или как?

–  Жрецы у нас самые обычные, солнечные. Они вроде как красные, наподобие ваших, только учат немного на другой манер. Огонь, говорят, кусочек Солнца. Кто накормит огонь, тот Солнцу послужит.

–  Надо же… Стоп!

Морт резко остановился, и Махаба, шагавший следом, едва не налетел на него.

–  Что случилось?

–  Блуждая наугад, мы ничего не добьемся. Но я вдруг почувствовал…

Морт зажмурился. Странное ощущение. Он как будто и с закрытыми глазами видел эти темные переходы, но… но как-то иначе. В нем проснулся осколок разбитой памяти.

Морт, не открывая глаз, сделал шаг… другой. Под ногой оказалась пустота, Морт нащупал ступени лестницы.

–  Постой, - позвал Туйвин, - мы же ищем вход в башню мага, а она наверху, на самом гребне Текейской скалы. Мы искали подъем, а ты вниз сейчас идешь!

–  Солнцу угодны кающиеся грешники, - наставительно заявил Морт, медленно спускающийся с закрытыми глазами по старинной лестнице, - для того, чтобы покаяться, сперва нужно согрешить. Стало быть, вознесению должно предшествовать падение.

–  Погодите, дяденьки, я рисую еще… - пожаловался Кестис.

Но Морт не ждал, он вдруг понял, что дорога ему знакома. Он не вспоминал и не узнавал, он просто чувствовал, что всегда знал этот путь. Залы с низкими сводами, искривленные галереи - он шел и шел, то спускаясь, то снова поднимаясь уровнем выше. Кестис торопливо царапал мелом свои стрелки, Туйвин бормотал, что они слишком далеко углубились в лабиринт, Махаба твердил, что здесь на стенах нанесены какие-то знаки, и не худо бы их разглядеть получше… но Морт не слушал.

Каменная кладка дворцовых стен давно сменилась галереей, прорубленной в песчанике, грубо обработанный камень до сих пор хранил следы инструментов древних землекопов. Ход стал извиваться и круче уводить вниз. Морт уже давно перестал жмуриться, он шагал первым, свеча в руках Махабы светила сзади, но и в темноте Морту казалось, что он движется знакомой дорогой. И он шел быстро, потому что боялся, что стоит ему остановиться - и пропадет это мимолетное ощущение узнавания. Пока он шагает - частичка памяти прежнего Вентайна с ним.

Морт дорожил этим невесомым сокровищем, иллюзией памяти.

Туйвин снова крикнул, что они идут вовсе не к вершине, а наоборот, куда-то вниз.

–  Прежде здесь было очень мокро, - добавил Махаба, - вон следы потеков и высохшая плесень.

–  Мы под замковым рвом, - не задумываясь, ответил Морт. Он и сам не понимал, откуда свалилось это объяснение, но был уверен в своих словах.
– За годы солнечной милости все высохло.

И верно - вскоре пол галереи начал подниматься. Миновав ров, подземный ход повернул к поверхности. И вот Морт наконец остановился - перед ним была лестница, корявые ступени из дерева. Древесина сгнила и истлела, когда Морт поставил сапог на первую ступеньку, она жалобно скрипнула, посыпались обломки. Лестница была короткой, Туйвин поднял свечу, осветил сбитый из досок и окованный проржавевшими стальными полосами люк. Морт уперся в люк ладонями и нажал - доски не поддавались. Махаба оттеснил Туйвина и поднялся следом. Он стоял на ступень ниже Морта, но был намного выше ростом, и потому они могли трудиться вместе.

–  Чем-то сверху привалили, - прохрипел Махаба.

Наконец люк уступил их усилиям, тяжесть над ним сдвинулась с места, скрежеща по доскам пола, хрустнуло дерево, взвыли ржавые петли… и в открывшийся квадратный проем хлынул тусклый свет. На Морта с Махабой обрушился дождь из трухи, клубами взлетела пыль, и тут же повеяло прохладой.

–  А вдруг там… - начал было Туйвин, и смолк. И так понятно, что он имел в виду.

Непонятно, есть ли люди - в помещении с люком в полу. И что там? Куда привел потайной ход?