— Слава Богу!

— Слава Богу? — поразился Гриффид.

— Если он провел ночь со шлюхой, значит, не был с Рианон, — ответил барон. — Хоть бы он каждую ночь проводил таким образом, пока мы не вернем Рианон.

— Синвелин — негодяй, но он не осмелится обесчестить ее, — сказал Гриффид.

Ужас промелькнул на лице барона.

— Ты помнишь носатого Пьюлана?

— Конечно. Это пастух.

— А его дочку Катуг?

— Помню. Она, по-моему, ровесница Рианон.

Барон кивнул и снова стал ходить по комнате.

— Хорошо, что этого не слышит Дилан. Иначе он в одиночку напал бы на Эннед-Бейч.

— В чем дело? Что случилось с Катуг? Барон остановился и пристально посмотрел на сына.

— Синвелин ап Хайуэл изнасиловал ее. Вот почему они покинули наши земли, а я выгнал Синвелина из Крейг-Фора.

Выражение лица Гриффида осталось бесстрастным, но взгляд изменился.

— Она была еще ребенком.

— Да, Катуг было только десять лет, когда это случилось.

— Почему вы не обвинили его в преступлении?

— Когда Пьюлан рассказал мне об этом, я тут же призвал Синвелина к ответу — Он рассмеялся и посоветовал обвинить его перед судом пэров. Он богатый, влиятельный сеньор, а Пьюлан — крестьянин. — Барон отвел взгляд. — К тому времени я уже достаточно его узнал и понял, что он способен на такое преступление. Но я также знал, что нормандский суд его оправдает. Я решил расспросить Катуг — хотел увериться в том, что она узнает насильника, так как намеревался предпринять определенные шаги.

— Какие именно? — спросил Гриффид.

— По уэльским законам я отдал бы Синвелина Пьюлану и его сыновьям, а за последствия ответил бы сам, если бы кто-либо из нормандских лордов опротестовал мое решение. — (Гриффид одобрительно кивнул.) — Но когда я пришел поговорить с Катуг, то никого не застал — вся семья уехала в неизвестном направлении, так что свидетелей не осталось. Обвинить Синвелина в отсутствие девочки было слишком рискованно. Мне оставалось только предупредить Синвелина, что я выступлю против него, если в будущем его обвинят в таком же проступке. Затем отослал его домой. Гриффид встал.

— В таком случае я считаю, что надо действовать. От такого подлеца, как Синвелин, всего можно ожидать.

Барон покачал головой.

— Нет. Глупо нападать с небольшим отрядом. — Он снова вздохнул. — Ты видел, как он говорил о Рианон? Он, в самом деле, считает, что нравится ей.

— Но вы-то так не считаете?

— Нет. Он никогда ей не понравится. И все же я думаю, он будет держать свое слово до тех пор, пока не поймет, что дело безнадежно.

Гриффид пристально посмотрел на отца.

— Я не могу больше ждать.

— Понимаю, сынок. Это нелегко. — На лице барона печаль сменилась гневом. — Но мы должны помнить угрозу Синвелина: если мы нападем на Эннед-Бейч, то подвергнем Рианон еще большей опасности.

— Угроза Синвелина подразумевает, что мы не можем обратиться к королю? — спросил Гриффид.

— Мерзавец, скорее всего, узнает об этом, иначе я уже обратился бы, — сказал барон.

— А вдруг Синвелин пронюхает о том, что мы послали за подмогой?

— Даже если до него дойдут слухи, то Хью он все равно не знает, так как тот покинул Крейг-Фор до приезда Синвелина.

— Уверен, что он слыхал о валлийце, произведенном в рыцари и женившемся на дочери нормандца.

— Возможно, но придется рискнуть. — Барон с сожалением покачал головой. — Мне следовало взять с собой отряд побольше.

— Кто мог знать, что такое случится! — Гриффид нахмурился. — Отец, как вы считаете, Синвелин может завоевать расположение Рианон? Он ведь красивый мужчина.

— Твоя сестра способна отличить хорошее от плохого.

— Но…

— Что «но»?

— Отец, Синвелин сказал правду — вы ведь похитили мою мать.

— И на следующий день отпустил, пальцем не тронув. Это совсем другой случай. Рианон — умница. Ее не увлекут красивое лицо и льстивые речи.

— Вы действительно считаете, что он отпустит ее, если она ему откажет?

Барон не смог встретиться с сыном взглядом.

— Нет, я в этом не уверен. — Он вздохнул. — Но Синвелин абсолютно убежден, что уговорит ее. Нам остается только рассчитывать на это и надеяться, что он хоть раз сдержит слово. Он будет последним дураком, если причинит ей зло. Ведь и у меня тоже есть друзья. Правда, вынужден признать, что умом он не отличается. Но я клянусь Богом и Девой Марией, что мы ее вернем.