— Пятеро. Остальные, я думаю, забыли их захватить.

— Забыли? Вы ведь видели, в каком состоянии оружие даже у тех, кто его принес: клинки проржавели и сломались.

Брайс прищурился. Хоть бы она перестала говорить и смотреть на него своими яркими зелеными глазами, да и не стояла бы так близко. Одного взгляда ее прекрасных, внимательных глаз было достаточно, чтобы рухнули преграды в его душе, которые он возвел против ее чар. Она была просто опасна для него.

— Они нарочно не следят за оружием, чтобы оно заржавело? — сердито спросил он.

— Нет, что вы, сэр! Не нарочно! — в ужасе крикнул Эрмин.

— Мне следовало объяснить получше. Они не обращают внимания на мечи, так как предпочитают луки.

— Луки? Рианон кивнула.

— В ближнем бою они используют и мечи и копья. Вы когда-нибудь видели уэльский лук?

— Я однажды наблюдал, как лучник пробил стрелой доску в четыре дюйма толщиной.

— А из чего была сделана стрела?

— Кажется, из вяза. Скверное оружие: негибкое, слишком длинное и громоздкое.

— И при этом пробивает четырехдюймовую доску, — с улыбкой парировала Рианон.

Эрмин сказал что-то солдатам, и они оживились.

— Им больше нравятся луки? — спросил Брайс Эрмина.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Завтра пусть приносят свои луки и стрелы, а я посмотрю, такое ли это расчудесное оружие, как утверждает миледи.

Эрмин кивнул и снова посмотрел на небо, словно там происходило что-то более важное, чем распоряжения Брайса.

— В чем дело? Уже начинается гроза?

— Нет, сэр… это…

Эрмин умоляюще посмотрел на Рианон и разразился потоком валлийских слов.

Она ласково ему улыбнулась, затем с той же улыбкой повернулась к Брайсу.

— Его жена рожает, и он хочет быть с ней рядом. Он говорит, что в прошлый раз их ребенок умер, и жена тоже чуть не умерла. Он покорнейше просит отпустить его домой. Он вернется, как только ребенок родится.

— Конечно, пусть едет.

Да если бы леди Рианон вот с такой же улыбкой попросила Брайса спрыгнуть с зубчатых стен крепости, он сделал бы это, не задумываясь. Рианон продолжала улыбаться, и в ее глазах светилось одобрение.

Брайс от волнения откашлялся и, повернувшись к Эрмину, сказал хриплым голосом:

— Сейчас мы закончим, иначе вымокнем под дождем. Эрмин, возьми на конюшне лошадь. Вернешься тогда, когда все разрешится благополучно.

Эрмин закивал головой и заулыбался.

— Спасибо, сэр! — И кинулся бегом к караульной, продолжая кричать через плечо: — Спасибо! Спасибо!

Неожиданный грохот грома испугал всех.

— Пойдемте в замок, — сказал Брайс и нагнулся за своей туникой. Когда он выпрямился, то увидел, что леди Рианон уже возле караульной.

Ну и к лучшему, подумал он. Ему надо приучить себя жить без нее, а она пусть возвращается к лорду Синвелину — самому удачливому из мужчин.

Рианон остановилась как вкопанная — перед ней появился лорд Синвелин, закутанный в черный плащ. Он был похож на черную ворону.

— Милорд, — воскликнула она, — вы проснулись!

— Да, — с поклоном ответил он. — И вообразите мое удивление, когда я увидел, что моя очаровательная птичка улетела. Я очень забеспокоился, дорогая.

— Мне надоело так долго сидеть в доме, — сказала она. — Этот солдат заявил, что я не могу выходить из Эннед-Бейча. — И Рианон выразительно посмотрела на невозмутимого Мадока.

Синвелин махнул рукой.

— Ради вашей же безопасности, миледи. Я ведь обещал вашему заботливому отцу, что, пока вы на моем попечении, с вами ничего не случится. В лесах могут скрываться разбойники. — Он сочувственно улыбнулся ей и протянул руку. — В Каер-Коч все будет по-другому. Там прекрасные сады, но если вы пожелаете что-либо в них изменить, я препятствовать не буду. А теперь пойдемте в дом, пока не разразился дождь.

— Да, — согласилась она, хотя ей безумно хотелось убежать из Эннед-Бейча в любую погоду.

— Фрешет! — позвал Синвелин. Нормандец приблизился и вежливо поклонился. — Это Эрмин бежал на конюшню, словно на пожар?

— Да, милорд, — спокойно ответил Брайс. — Ему необходимо уехать домой — у него жена рожает.

— Тогда зачем он несся на конюшню?

— Я разрешил ему взять лошадь.

— Я что-то не припоминаю, чтобы вы меня об этом спрашивали.