В ночь с 12 на 13 июня в Перми был учинен самосуд, в результате которого великий князь Михаил Александрович и его секретарь Николас Джонсон были убиты. Затем была пущена дезинформация о якобы совершенном ими побеге. Организатором самосуда был председатель поселкового Совета Г. И. Мясников, а участниками произвола — начальник милиции Перми В. А. Иванченко с ведома председателя Губчека П. И. Малкова и помощника комиссара милиции В. А. Дрокина.

Вопрос: «Уезжать или оставаться?» был в то время для Араповых, несомненно, основным. Брат «Анди» — Петр Иванович Арапов, всем знакомым офицерам, звавшим его в эмиграцию, отвечал четко и определенно: «Я родился в России, в России и жить останусь».

Но М. А. Гартунг все же уехала, правда, недалеко. Она вернулась в Москву, где у нее не было даже своего угла, как не было и средств к существованию. Одинокая и потерянная, она часто уходила из квартиры, которую сняла в доме на Спиридоньевской, к памятнику Пушкина на Тверском и подолгу сидела там в скверике, у ног своего прославленного бронзового отца, думая о чем-то своем.

А ее сестре — А. П. Араповой, жизнь готовила новые страшные испытания: после того как она потеряла младшего сына, был арестован и старший.

Правнук Александры Петровны — А. П. Арапов, рассказывал:

«Мама вспоминала, как однажды ее отец находился под арестом в Петропавловской крепости и, когда его вывели на прогулку, к нему вдруг подошел некто в „кожанке“ и обратился привычным: „Ваше превосходительство!“ Подняв на него недоуменный взгляд, П. И. Арапов узнал в этом „комиссаре“ того, кто совсем недавно был его денщиком…»

Справедливости ради стоит отметить, что эта неожиданная встреча помогла генералу Арапову избежать участи своего младшего брата «Анди» и многих других «из бывших». Вскоре он был освобожден, хотя угроза повторного ареста была постоянной.

Его единственная сестра Лиза в 50 лет осталась вдовой: муж ее, Николай Николаевич Столыпин, еще в недавнем прошлом статский советник, «умер в Петрограде от голода в 1918 году». Ему было 58 лет.

В Пензе как заложник был расстрелян Мокшанский уездный предводитель дворянства, племянник Александры Петровны — кавалергард Николай Александрович Арапов (1871–1918). Он доводился троюродным братом ее сыну Петру и был его ровесником.

А. П. Арапова теперь жила в Гатчине в семье старшего сына в его собственном доме, опасаясь тронуться с места, пребывая в страхе новых арестов и расправ, помышляя об отъезде в деревню, в свою Воскресенскую Лашму, еще не зная, как варварски обошлась с нею новая власть, объявившая «мир — хижинам, войну — дворцам».

Так, в бессмысленном и беспощадном пламени революции сгорело дотла не только имение Пушкиных — Михайловское; сгорело Тригорское, сгорели тысячи и тысячи дворянских усадеб. Разоренные гнезда России… Большинство из них навсегда исчезли с лица земли. Для обитателей этих некогда ухоженных имений жизнь превратилась в ад.

Выбирать не приходилось: новым властям отдавали всё, в том числе и памятные семейные вещи. Так, Е. Н. Бибикова в 1918 г. сдала портрет с изображением двух своих теток — родных сестер отца: Ольги и Варвары Араповых (кисти художника И. К. Макарова). Сдала и свой детский портрет, тоже кисти Макарова, где она была изображена с сестрой Наташей.

Впоследствии в Пензенской картинной галерее рядом с этими портретами оказался и портрет матери, Елизаветы Петровны, урожденной Ланской, написанный в 1879 г., а также портрет ее деда — А. Н. Арапова. Когда-то этот дед подарил ее родителям к свадьбе французский мебельный гарнитур, который тоже был реквизирован.

Сама же Елизавета Николаевна, потеряв мужа — Виктора Дмитриевича Бибикова, который был одним из последних пензенских губернских предводителей дворянства (шестидесяти лет он умер от тифа в Екатеринодаре в 1919 г.), осталась с 9-летним приемным сыном Дмитрием и была вынуждена уехать к своим родственникам — тамбовским Араповым в их имение Арапово, вскоре переименованное в Красносвободное.

Ее внучатая племянница А. М. Черевко, со слов своей бабушки, Елизаветы Петровны Бушек, говорила: «После революции Елизавета Николаевна жила у нас на Тамбовщине».

О том, что происходило в это время в имении пензенских Араповых — Воскресенской Лашме, рассказал А. А. Цветков — правнук бывшего управляющего имением Зенькевича:

«В начале 1919 года все, что было связано с именем Араповых, стирается с географических карт. Тумаевская экономия переименовывается в Красную Пресню, деревни Дурасовка и Самодуровка — в Садовое и Подлесную. Наконец, место, где в Лашминской усадьбе стоял барский дом, буквально запахивают. На довоенном плане районной больницы так и обозначено: „пашня“».