— А в окно нельзя заглянуть? А то мы поднимем своим стуком всю гостиницу.

— Ошибаетесь, — сказал я. — Никто здесь не выходит из номеров, даже если в соседнем номере убивают человека.

Я все-таки вышел на улицу. В номере Архабова по-прежнему горел свет. Шторы были задернуты, но не до конца. В узкую щель виднелась комната. Я привстал на цыпочки и заглянул в окно. Архабов сидел на стуле, уткнувшись лицом в кипу лежащих перед ним на столе бумаг. Его правая рука плетью висела вдоль ножки стола, касаясь пола кончиками пальцев. В его позе была та безжизненность, которая отличает мертвого человека от спящего.

— Ну что там? — спросила женщина, когда я появился в коридоре.

Я с тоской посмотрел на нее и виновато отвел глаза:

— Подождите немного, сейчас я вам расскажу.

«Надо, чтобы она не пошла за мной. Не следует ей этого видеть».

— Посидите здесь, — попросил я. — Я скоро.

Она послушно опустилась на диван.

Заглянув в комнату администратора, я спросил:

— У вас есть вторые ключи от номеров?

— А что случилось?

— Одному из постояльцев стало плохо, а дверь заперта.

— Это вы о ком?

— Об Архабове. Он живет на первом этаже, в «люксе». Я заглянул в окно: он, кажется, без сознания.

— Так надо постучать к нему, — недовольно сказала администратор.

— Уже стучали.

— Может, человек спит, — она повысила голос. — И вам советую идти отдыхать.

— Еще раз спрашиваю: у вас есть ключи?

— Выйдите отсюда! — закричала она. — Сколько же можно?!

Я подошел к ее столу и, наклонившись, прошипел:

— Если вы сейчас не дадите мне ключ от «люкса», я выбью там дверь.

— Только попробуйте. — Она смотрела на меня с ненавистью. — Я вызову милицию.

Я выскочил в коридор. Жена Архабова сидела на диванчике, глядя на меня округлившимися глазами. Она все слышала. Я подошел к двери «люкса» и с силой по ней ударил. Замок был так себе, и дверь сразу распахнулась.

— Что вы делаете?! — завопила администратор.

Я вошел в номер. Архабов даже не пошевелился. Я взял его руку — она уже была холодной.

— Как вы посмели? — ворвалась в номер администратор.

— Вызовите милицию, — сказал я, оборачиваясь. — И «скорую». Нет, «скорую» не надо, поздно.

Она наконец поняла и попятилась к двери, не в силах оторвать взгляд от покойника. Наткнувшись на входящую в дверь жену Архабова, она вскрикнула и бросилась вон.

— Не надо сюда входить. — Я попытался вывести женщину в коридор, но она неожиданно с силой толкнула меня и вбежала в номер.

Я не знал, что мне делать. Она схватила Архабова за плечи и подняла. Его глаза были закрыты. Настольная лампа освещала бледное лицо, на котором осталось выражение невыносимой муки.

— Что это? — показала она пальцем.

И я увидел: вся шея Архабова была в синих пятнах. Кое-где виднелись глубокие царапины.

— Не знаю. — Я был потрясен. — Час назад этого не было — это точно.

Она заплакала и опустилась на колени. Архабов сидел на стуле, запрокинув голову, словно хотел внимательно рассмотреть потолок. Женщина, продолжая плакать, обняла холодное тело и крепко к нему прижалась. Я ощутил, что меня бьет озноб. Уж лучше я подожду в коридоре.

Опять приехал капитан. Он сразу же пошел в «люкс» к Архабову, а усатый сержант кивнул мне, как старому знакомому. Я заглянул в номер.

— Вы жена? — спросил капитан, и женщина кивнула.

— Обождите в коридоре. Толя, проводи ее.

Сержант взял женщину под руку, но она покачала головой:

— Я сама.

Ее лицо было измазано растекшейся тушью. Когда она вышла, капитан подошел к трупу, всмотрелся и ткнул пальцем в синяки на шее:

— Его задушили. Очень характерные повреждения.

Потом он обратился ко мне:

— Если не ошибаюсь, это он был сегодня с вами, когда мы работали наверху?

Я кивнул.

— Вы обнаружили труп?

— Да. К нему приехала жена, но он не открывал дверь. Тогда я заглянул в окно и увидел.

— Он был именно в таком положении?

— Нет, он лежал на столе, — сказал я и осекся.

Ведь Архабов лежал, уткнувшись лицом в бумаги. Их было много, этих бумаг, целая стопка. А сейчас стол был чист. На нем осталась только лампа.