прикладывала просто нечеловеческие усилия. И Водокруч дрогнул! Оторвавшись от

его цепких лап, я оказался полностью на поверхности полыньи. Не дав трясине

опомниться, так заработал руками и ногами, что окатил жижею и всего себя, и

окрестные кочки, и даже свою спасительницу. И все же, наконец, я достиг

заветной более-менее твердой почвы и оказался рядом с девчонкой. Я был

спасен… Выбравшись из опасной полыньи, плюхнулся около своей Пятницы. Минут

десять мы лежали, как болотные коряги, и только тяжело дышали почти в унисон, приходя в себя после жуткого напряжения всех сил. Но, Пашка не забыла и тут

поблагодарить небесных покровителей, шепча ей одной известные молитовки. А у

меня уже не было сил даже и на это… Когда же мы малость успокоились, я

произнес:

— Ох, и трудная это

работа — из болота тащить бегемота! — и подмигнул девчонке.

И она тихо рассмеялась.

Мы поднялись.

— Ну, спасибо тебе, моя

Пятница!

— Рада стараться, мой

Робинзон!

Похоже, с чувством юмора

у девчонки все было нормально.

— О, Пятница, какая же

ты сейчас красивая! Ну, вылитая кикимора!

— От лешего слышу!

И мы снова рассмеялись,

снимая стресс. Надо признаться, что прикид у нас был тот еще. Вы лишь отдаленно

сможете это представить. А уж я-то был особенно на высоте! Сасквач и то бы меня

испугался. Про запахи вообще молчу.

— Ну что, пойдем

обратно? — предложила Пашка. — А то вдруг вертолет прилетит!

— Что-то не слыхать! —

повертел я головой. — Нет, Паш, я отсюда теперь не уйду, пока еще не поем

ягодки. Поисковики подождут, если что. Мы их дольше ждали…

— Ты уже раз

полакомился! — усмехнулась девчонка. — Еще захотел попробовать болотного

киселя?

— Это ты меня тут

взбаламутила своим вертолетом! Вот я и поспешил — людей насмешил!

— Ну, извини, я не

хотела… Думала, ты знаешь дорогу… — попыталась девчонка погасить нашу новую

размолвку.

Я тоже понял, что нам

ссориться и впрямь больше не стоит. Мы ведь теперь в одной связке.

— И ты прости меня —

залез в это болото… Тебя вот только всю вымазал и обессилил. Надо было

потерпеть хоть немного и оставаться на горе. Сейчас бы уже на станцию летели, к

тетушкам… А вообще-то, спасибо тебе большое, ты меня здорово выручила!

— Это не я, а Матушка

Божия! Ее и благодари!

— Ну, и ты тоже молодец.

Надежная девчонка… Ладно, пошли поедим. Клюква здорово силы восстанавливает.

А то ведь уже вечереет.

— А ты где проходил на

остров?

— Да тут где-то! — я

махнул рукой на кочки, наполовину залитые красноватой водой.

— Значит, точно не

знаешь?

— Не-а…

— Плохо. На болоте надо

запоминать все тропки — и плохие, и хорошие! А то шаг влево, шаг вправо — и

можешь оказаться в бучиле.

— Да уж… — согласился

я. — Пойдем. Я буду проверять путь шестом.

Добравшись до острова,

мы кое-как утерли травой свои запачканные лица и принялись есть. Длился такой

ужин, наверное, долго. Увлекшись, мы не заметили, как пересекли весь остров, и

перед нами открылась весьма соблазнительная панорама. Вдали, за болотным

пространством виднелся новый — длинный и узкий — островок, ярко освещенный

медленно опускавшимся солнцем. На нем росли небольшие деревца, виднелась сочная

зелень болотных трав и густых кустарников. Но самым привлекательным было то, что островок этот окружало неширокое серебристое озерцо с тихой и прозрачной

водой, так как лучи солнца проникали в него глубоко, играя на поверхности

мириадами ярких бликов. Далее за островком виднелся хвойный лес. Похоже, что

болото в этом месте заканчивалось или круто брало в другую сторону, на север.

— Смотри-ка, Паш, какое

клёвое местечко! А не сходить ли нам туда — искупаемся, постираемся, а то грязь

уже все тело сковала, и воняет, как в сортире. Ходишь, как этот… сасквач!

— А как же будем

возвращаться? Опять ведь испачкаемся. Может, лучше вернемся да в речке

почистимся?

— В речке-то оно,