Водяной задумался:

– Раз такое дело, значит, перебрал, - признался он.
– Этот, которому я зубы сосчитал, жаловаться приходил?

– Никак нет! Пока тихо.

– С полевиком что, с Хролом? Чего они не поделили, спорить стали?

– Полевик говорил, что в поле лучше, а Хрол, что лучше в Лесу.

– В Лесу... В поле... Каждому известно - лучше всего в воде, - определил Филипп.

– Так точно! В воде лучше всего!
– подтвердил коряжник.
– Теперь у полевика под правым глазом фингал, а у Хрола под левым.

– Чего они так друг-дружка по пустяку?
– заинтересовался водяной.

– Так не они друг друга, это ты их, когда уговаривал не буянить.

– Да ну?..
– удивился водяной.
– Хролу тоже я подвесил?

– Хролу тоже.

– И приличный фингал?

– Твой, фирменный. Левый глаз у лешего начисто затянуло. А окраска должна сегодня полностью проявиться.

– Это хорошо, - водяной был доволен, что Хролу достался фирменный фингал.
– Он и виноват, что мы набрались: "давай еще по одной, да еще по одной". Совсем нет у лешего тормозов. И меня заманил. Ему хороший фингал к пользе. Полевику тоже - нечего с дураком связываться, - и чтобы не понял его коряжник неправильно, уточнил: - Нечего с дурным Хролом связываться.

– Так точно!
– подтвердил Ефтей.

– Этот, которому я в зубы... как придет, скажи мне. Одаривать стану. Я справедливый. Раз не прав - буду откупаться. А еще что было?
– продолжал интересоваться водяной.

– Так что, ничего особенного. После победы над полевиком и лохматым, вы опять к Хролу завалились. Марфута как услышала про такое, меня с братом позвала с собой и сразу к лешему в землянку. А вы оба в лежачем положении, храпите. Хрол субтильный, он потихоньку храпит, со свистом, а ты с рокотом, солидно и громогласно, как водопад. Всю живность в округе распугал. Пустыми туесами из-под березового сока вы у Хрола весь угол завалили. Хорошо вы вчера с лешим приняли, обстоятельно, - отметил он, со знанием дела.
– И карты, значит, по всему столу разбросаны.

– Карты, говоришь. Хм...
– Филипп вспомнил, что и верно играл в карты с лешим.
– Точно, в карты... На что же мы играли?..
– водяной задумался, но вспомнить не смог.
– Завелись мы с ним оба. На кон что-то большое ставили и он и я. А вот выиграл я или проиграл - не помню. В народе ничего не говорят?

– Никак нет! Никто и не знает, что вы картишками баловались. Только Марфута да мы с братом, - и надо было понимать: уж они-то никому не расскажут, что хозяин с лешим всю ночь березовый сок пил и в карты резался.

– Я забыл, на что играли, - водяной рассмеялся.
– Вот и хорошо, что забыл. Хрол жульничал, это точно. Только отвернешься, он карту из рукава достает. Надо было его мордой об стол. Хорошо, что я ему фингал прилепил. Честно в карты он играть не может, натура у него такая. Леший, наверняка, и выиграл. А раз я забыл, то он, хлипкий, тем более забыл. И квиты мы, никто ничего не проиграл.

Тут опять канцелярист, сутяжная душонка, выступил.

– У тебя, хозяин, сегодня малый прием скоро начинается. Надо предстать перед народом, - напомнил он.

– Тьфу ты, - сплюнул водяной, - Этого еще не хватало. Отмени! Видишь, болею.

– Согласно традиции никак невозможно, - поблеял козломордый.
– Необходимо предстать. И в полном облачении, как славными твоими предками заведено.

Филипп и сам понимал, что малый прием отменять нельзя. Народ, со своими заботами, явился и надо с каждым поговорить. Какой же он благодетель, если просьбы народа выслушивать не станет. Тем более, голова уже не болела. И облачиться тоже надо. Чтобы уважение испытывали. Не босяк какой-нибудь, а сам водяной.

– Марфута!
– крикнул он ключницу.

Та вошла. Руки опущены, губы ниточкой, пол разглядывает. Угнетенную сиротку из себя строит.

– Ты вот что, не придуривайся, - прямо так и выдал ей Филипп.
– Ну, выпил, гульнул, так с каждым случается. А сейчас дело справлять надо, - он посмотрел на прибрежника и поморщился.
– Малый прием пора начинать. Неси мне, Марфута, новую тельняшку. Ты что думаешь, я в такой тельняшке к народу выйду?!
– он просунул руку в одну из дыр и повертел ею.
– У нас что, добра мало!? Нельзя водяному в рваной тельняшке ходить?! Тащи тельняшку, новый пояс, с блестящей пряжкой и лучшие мои шорты давай сюда, ненадеванные еще, плисовые.

Насчет плисовых, специально напомнил, что они лучшие. Для примирения с ключницей. Она эти шорты сама скроила, сама сшила и гордилась своей работой.

– Сейчас, батюшка, принесу, - оттаяла ключница и вроде бы чуть ли не улыбнулась.
– Шорты плисовые, это ты правильно, батюшка, решил.

Вот что делают плисовые шорты, - с удовольствием отметил Филипп.
– Отмякла старая крокодила. С ней ссориться, себе дороже, со света сживет.

– И Джонни ко мне. Пусть золотую цепь тащит, штук пять перстней с камнями что побольше и на голову что-нибудь такое, сверкающее.