— Сознаюсь, что ровным счетом ничего в этом не смыслю, но мне нравится наблюдать за тем, сколько души ты вкладываешь в свою работу. Я знаю, ты очень талантлива. Клодин в восторге от твоих моделей, а она в этом прекрасно разбирается.

— Клодин оказалась совершенно такой, какой ты ее описывал. Я с удовольствием провела сегодня время в ее обществе.

— Нисколько не сомневался. Все любят Клодин.

Николь искоса взглянула на него.

— У вас с ней много общего. Одинаковое происхождение. Вы очень нравитесь друг другу. Странно, что вы не поженились.

— Ты говорила об этом с Клодин?

— В общем, да, — нехотя призналась Николь, Филип, казалось, удивился.

— Могу представить, что она ответила. — Заметив недоумение на лице Николь, он продолжил: — Не знаю, как объяснить тебе те отношения, которые связывают Клодин и меня. Она мне как сестра. Между нами никогда не было ничего похожего на роман.

Он говорил, безусловно, искренне. Николь стало намного легче.

— Она такая красивая женщина. Я предполагала, что у нее десятки поклонников, но на последние приемы она всегда приходила одна.

Филип с сокрушенным видом покачал головой.

— Клодин меняет мужчин с легкостью, с которой другие женщины меняют платья. Ее отношения с последним из поклонников такие бурные, что не знаю, как долго они продержатся.

Филип плавно перешел к другим темам, словно боялся сказать лишнего. Они проговорили о многом другом до того момента, когда настало время пере одеваться к приему.

Николь с нетерпением ждала приема, особенно после того, как выяснила, что Филип и Клодин не были любовниками. Ранее мысль о том, что все их друзья пристально наблюдали за ней и только и ждали, когда она наконец обнаружит их связь, не давала ей покоя. Все складывается как нельзя лучше, радостно подумала Николь.

В этот вечер предстоял большой официальный прием, поэтому она превзошла себя, потратив на свое платье бесчисленное количество серебряной парчи. Платье с пышной юбкой и обтягивающим лифом, на тоненьких бретельках и с глубоким вырезом спереди и сзади. Платье было так великолепно скроено, что ей ничего не пришлось надевать под него, кроме колготок.

Накрасившись и до блеска расчесав волосы, Николь надела платье. Бросив одобрительный взгляд на плоды своего труда, она протянула руку назад, чтобы застегнуть молнию. Молния плавно скользнула вверх на несколько сантиметров и застряла. Николь потянула молнию — сначала осторожно, потом немного сильнее, — но замочек не сдвинулся с места.

Тогда она сбросила бретельки с плеч, чтобы повернуть платье задом наперед и посмотреть, в чем дело. Пытаясь справиться с молнией, она задела локтем вазу, стоявшую на высокой подставке. Ваза упала на пол и с громким звоном разлетелась на мелкие кусочки.

— Только не это! — вскрикнула Николь.

Что, если эта ваза — одно из фамильных сокровищ, не имеющих цены? И как ее угораздило?

Из смежной комнаты поспешно вышел Филип. Он был в трусах и расстегнутой рубашке.

— Что такое? С тобой ничего не случилось?

— Нет. Но мне так неудобно! Я разбила твою красивую вазу. Умоляю, скажи, что это не невосполнимо.

Николь так расстроилась, что даже не заметила, что стоит до пояса обнаженная. Выражение лица Филипа испугало ее. Его удивление быстро сменилось страстным желанием. Пока она суетливо пыталась нащупать лиф платья, он продолжал медленно подходить к ней, не сводя с нее жадного взгляда. Она застыла на месте, загипнотизированная огнем, горящим в его глазах.

— Я знал, что у тебя прекрасное тело, — пробормотал он, обнимая ее за талию.

Она попыталась сохранить самообладание, но в момент, когда его руки нежно гладили ее обнаженную спину, а его стройное тело находилось всего в не скольких сантиметрах от нее, это было непросто.

— Ты хотя бы представляешь, как ты желанна для меня? — Его теплые губы скользнули вниз по ее шее. — То, что я вижу тебя каждый день и не имею возможности прикоснуться к тебе так, как сейчас, сводит меня с ума.

Николь отчаянно пыталась вырваться, но не могла обуздать собственное желание.

— Это не должно было случиться, — беспомощно бормотала она.

— Это неизбежно, моя дорогая, — сказал он, целуя уголки ее губ.

Николь почувствовала, что ее ноги стали ватными. Она схватила Филипа за плечи, чтобы не потерять равновесие. Пламя внутри нее разгорелось еще сильней, когда он ласково коснулся ее груди. Вскрикнув от удовольствия, она обхватила его за шею и наклонила его голову к своему лицу.

— Моя чудесная, моя страстная красавица, — сказал Филип хриплым голосом.