— Клянусь, ничто не собьёт! Ничто! Только скажи, что я должен сделать!

Соединяя кончики пальцев, Пророк спокойно сказал:

— Я дарую тебе честь лично отнять жизнь грешника Ульдиссиана уль-Диомеда.

Несмотря на прямоту, с какой были сказаны слова, Гамюэлю потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного. Затем, когда до него дошло, лицо его приняло выражение фанатичной решимости.

— Я принесу тебе его голову!

— Его головы будет достаточно. У тебя есть навыки: как заклинания, которым я научил тебя, так и, что ещё важнее, школа твоей жизни.

Сияя, Гамюэль вытянулся по струнке.

— Считай, что дело сделано, хозяин! — затем он вдруг замешкался. — Прости мне этот вопрос… Но Орис и я раньше призывали к этому, и ты запрещал.

Вечный юноша кивнул:

— А теперь разрешаю.

Это был удовлетворительный ответ для столь посвятившего себя служению, каким был жрец. Он снова низко поклонился, поцеловал руку Пророка.

— Будет исполнено, хозяин.

И потому что голова его была низко наклонена, Гамюэль не увидел, как ожесточилось лицо юноши.

— Да, уж об том я позабочусь, Гамюэль. Позабочусь…

Мендельн помогал Серентии вести эдиремов к городу, но он знал, что если дойдёт до дела, приказы отдавать будет она. Это его устраивало, потому что он чувствовал себя неудобно во главе войска.

В первый день они не встретили сопротивления. Из деревень, которые они повстречали на пути, люди сбежали заранее. Мендельн был этому рад, потому что это означало, что меньше невинных людей пострадает. Однако он знал, что вскоре положение изменится, потому что сама столица никак не могла быть оставлена. Там найдутся те, кто приложит все усилия к избиению эдиремов.

Правда, вышло так, что им не пришлось ждать столицы, чтобы встретить первое сопротивление. Конный патруль, на который наткнулись эдиремы, насчитывал добрую сотню человек и, на взгляд Мендельна, вероятно, был создан путём слияния двух или трёх меньших патрулей. Люди выглядели угрожающе и явно отлично знали, что очень сильно проигрывают числом, но не сходили с места.

Во время сцены, напоминающей встречу со стражниками мастера Фахина, избранный капитан потребовал, чтобы они развернулись.

— Мы не желаем зла, — ответила Серентия, и её тон говорил о том, что она считает приказ офицера абсурдным при данных обстоятельствах. — Вам лучше расступиться.

Кеджанский патруль этого не сделал. Капитан предпринял ещё одну попытку:

— Благородной властью, данной мне великой столицей, я приказываю вам разойтись или сдаться в мои руки!

В передних рядах Йонас и некоторые другие эдиремы дерзко рассмеялись на такое требование офицера. Серентия сама ухмыльнулась.

Мендельн волновался всё больше. Выйдя вперёд, он сказал:

— Капитан, нет нужды для беспокойства. Если бы я мог…

Солдат полетел со своей лошади. Когда он ударился о землю, несколько эдиремов рассмеялось.

Капитан поспешил достать оружие:

— Арестовать их!

И в мгновение ока начался сущий ад. Конные стражники пошли в атаку. Эдиремы ринулись им навстречу. Мендельн взглянул на Серентию, ища поддержки в предотвращении насилия, но она была в голове тех, кто рвался в битву.

«Нет! Так быть не должно! Это уничтожает всякую надежду мирно вызволить Ульдиссиана!» — но, похоже, только Мендельну это было ясно. Эдиремы в очередной раз дали волю своим эмоциям. Подобно Ульдиссиану в джунглях той ночью, они дали своим силам управлять ими больше, чем сами управляли ими.

Расплачиваться за это пришлось солдатам-кеджани. Сотня вооружённых мужчин на лошадях были ничем по сравнению с тысячей эдиремов. Мендельну не нужно было смотреть за ходом битвы, чтобы знать, что всадников разрывают на куски, тогда как они не могут нанести даже случайного удара по захватчикам.

В отчаянии он стал пробираться к Серентии. Только она могла заставить остальных слушать, но сначала он должен был заставить слушать её.

Только благодаря почти неотъемлемой неловкости, которую эдиремы испытывали в присутствии Мендельна, удалось ему быстро добраться до неё. Он схватил Серентию за руку и попытался оттянуть назад.

Её ярость напугала его.

— Мендельн, ты болван! Отпусти меня! Сейчас же!

— Серентия! Посмотри, что происходит с тобой — со всеми вами! — даже пока он говорил, солдат издал ужасающий вопль. Мендельн видел, как в воздух полетели рука и голова. — Так себя ведут звери, а не люди!

— Они сами навлекли на себя это! Они…

Мендельн был окружён призраками постоянно, и потому мало обращал на них внимания за исключением случаев, когда ему требовался от них ответ на что-либо. Они редко заговаривали, если к ним не обращались.