Однако сейчас более чем от одного из них передалось чувство неминуемой угрозы, которое заставило человека в чёрной мантии не только проигнорировать требование подруги отпустить её, но сильнее потянуть её к себе.

Стрела не попала в неё, хотя было ясно, что расчёт был таким. Стрела под углом вошла в плечо Мендельна, да с такой скоростью, что его отбросило на землю.

Только это привело Серентию в чувства. Она схватилась за него, ещё когда он падал, так что упала вместе с ним. Вокруг них эдиремы продолжали наступление как ни в чём не бывало.

— Мендельн! Мендельн! — дочь торговца заслоняла его своим телом, чтобы его не раздавили.

Хотя он не перенял от брата его замечательных восстанавливающих способностей, Мендельн мог изыскать свои ресурсы. Он применил технику снятия боли, которой научил его Ратма, сумев уменьшить жгучую боль до притуплённой непрерывной пульсации.

— Я… Буду в порядке, Серентия…

— Обещаю, солдат, который попал в тебя, поплатится за это.

Он сильно сдавил её предплечье.

— Серентия… Не обманывай себя. Стрела предназначалась не мне.

— Нет, но она попала в тебя, потому что ты попытался спасти меня! — её глаза вспыхнули яростью.

— Слушай. Я говорю, не обманывай себя. Я хочу, чтобы ты посмотрела на стрелу, которая не смогла бы близко подлететь к тебе, не будь на то одной очевидной причины.

Наконец она посмотрела — действительно посмотрела — и у неё отвисла челюсть. Серентия закачала головой.

Как и Мендельн, она с лёгкостью узнала стрелу, изготовленную Ахилием.

Он бы не… Он бы не попытался убить меня… Или даже тебя!

— Попытался бы, — брат Ульдиссиана схватился за древко. Призывая все знания, которые почерпнул у Ратмы и дракона, он добился того, что стрела вышла. — Он уже попытался убить Ульдиссиана.

Как только он вытащил древко, Серентия быстро приложила к ране руку. Рана залечилась так быстро, что даже Мендельн, который знал, насколько она сильна, удивлённо ахнул.

Буря вокруг них стала утихать. Иногда раздавались ещё звуки насилия. Для солдат уже было всё кончено, и Мендельн скорбел об этой ужасной ошибке. Как теперь они могли мирно встретиться с лидерами Кеджана?

Но об этом можно будет поспорить после. Серентия встала на колени рядом с ним, не в силах поверить в это последнее подлое предательство её возлюбленного.

— Он бы никогда такого не сделал! Только не Ульдиссиана!

— Сделал. В ночь, когда я и брат вынесли два тела из лагеря… — Мендельн поморщился при мысли о том, что чуть не произошло. — Было чудо, что Ульдиссиан выжил.

— В каком смысле?

— Ты знаешь мастерство Ахилия. Он легко бы пронзил твоё сердце. Мне повезло, что я не был мишенью, и потому получил только это — простую рану.

— А Ульдиссиан?

— Чуть ближе к сердцу, и он был бы убит на месте. Но Ахилий как-то промахнулся. Он никогда просто так не промахивается… Только когда хочет.

Это подняло Серентии настроение.

— Вот видишь? Для меня бы он сделал то же самое!

— Давай порадуемся тому, что не пришлось проверять. И ещё это не оправдывает его попытку, не так ли?

— Но он помог нам спастись от того огромного демона! Зачем ему теперь пытаться убить нас?

— Ему незачем… Виноват другой. Думаю, ангел, причём не Инарий.

Она с недоверием закачала головой:

— Невозможно. Таких нет в природе!

— Боюсь, ещё как возможно, причём Ратме и Траг’Оулу это ещё яснее — что-то их давно нет. Хотелось бы мне знать, что знают они.

— А этот… Этот ангел действует сообща с Инарием?

Мендельн уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться, что он и сделал с её помощью. Выпрямившись, он посмотрел на стрелу.

— Я сомневаюсь в этом, во всяком случае, вряд ли напрямую. Он — загадка, которую у нас нет времени разгадывать, особенно теперь, когда мы воюем с Кеджаном.

Серентия огляделась вокруг и впервые увидала сгустившиеся тучи. Она знала, что это означает для жизней сотни людей.

— С этим ничего нельзя сделать, Мендельн! Нельзя!

— Так много всего, с чем «ничего нельзя сделать», — почти с горечью возразил он. — Так много. Чем становятся эдиремы — чем становитесь вы с Ульдиссианом, Серентия? Я видел, как его силы завладевают его разумом, и вижу то же самое здесь с вами. Чем больше вы на них полагаетесь, тем больше они овладевают вами.

— Это просто смешно! — её тон стал вдруг граничить с гневом — гневом на него. — Может, ты просто немного завидуешь, Мендельн!