– Киндер, кирхе, кюхе?

– Но согласитесь, логично женщине выполнять то, чего не может мужчина, - именно рожать детей.

– Правильно, таков закон природы. Но я не смогу себя чувствовать человеком, если не буду воевать, убивать фашистов. Понимаете, они оскорбили во мне все че­ловеческое, унизили меня, заявив, что евреи - не люди. Доказать обратное можно только в бою, убивая их.

Пранягин с интересом смотрел на Дину.

– Попытка предъявить им ваши доказательства может вам дорого стоить, - ска­зал Пранягин.

– Понимаю, и все же по-другому я не могу.

Разговаривая, они не стояли на месте, а шли в расположение 51-й роты. Уви­дев командира отряда, Федорович подошел с докладом, но Пранягин остановил его: - Постройте пополнение роты.

– Товарищи!
– обратился он ко вчерашним узникам гетто.
– Завтра в опера­ции примут участие лишь те, кто умеет обращаться с оружием и служил в армии. Остальные с завтрашнего утра под руководством командира роты будут занимать­ся боевой и строевой подготовкой.

Ропот недовольства пронесся по строю.

Выждав минутку, Пранягин продолжил:

– Я понимаю ваши чувства, ваше стремление расквитаться с врагом в бою. И как командир я призываю, я приказываю вам - бейте фашистов, бейте, истребляй­те гонителей и убийц вашего народа, беспощадно, самоотверженно! Но чтобы по­беждать организованного врага, надо самим обучиться определенным военным премудростям. В помощь командиру роты Федоровичу я выделю еще трех кадро­вых офицеров Красной Армии. И как только они доложат, что слонимские под­польщики готовы к бою, - ни дня не будем вас сдерживать.

Из строя шагнул Зорах Кремень.

– Мы со всем, что вы сказали, согласны, товарищ командир. И обучаться будем старательно. Но посмотрите на нас - мы год ждали такой возможности - открыто идти на врагов с оружием в руках. Пусть мы плохо обучены наступательной так­тике боя, но нами движет ненависть к фашистам. Лишить нас права идти завтра в бой значит не признать за нами права умереть за свое человеческое достоинство. А именно это для нас сейчас главное в жизни.

Кремень вернулся в строй. Помолчал Пранягин. Зораха он лично знал давно. С ним, именно с ним встретился, когда они с комиссаром искали связь с подо­льем Слонима. Убеждался не раз, что характер этого человека соответствует его фамилии. Знал также, что боевой порыв в душах бойцов - сильнейший движитель к победе. Но знал он и то, что самое сильное воодушевление наступающей цепи смертельно гасится плотным пулеметным и минометным огнем. «Что ж, - поду­мал Пранягин.
– Пулеметы придется брать на себя».

– Братья!
– произнес Пранягин, сам еще не зная, что именно сказать упрямым слонимцам. И вдруг отчаянно махнул рукой: - А, будь по-вашему! Даешь Коссово!

И дружное «Ура!» грянуло над лесом.

В предрассветных сумерках партизанские роты подходили к Коссово, разво­рачиваясь в цепи. Отдельные подразделения перекрыли дороги со стороны Сло- нима, Ружан, Ивацевичей, чтоб фашисты не перебросили помощь коссовскому гарнизону. Перерезали провода телефонной связи. Все было заранее тщательно продумано, разведано, согласовано и подготовлено: операция планировалась за две недели.

Командный пункт Пранягина вместе с сорокапятимиллиметровым орудием расположился на ближайшей высоте к северу от Коссово. Вот заалел восточный край неба и светлее стало вокруг. Командир внимательно смотрел в бинокль на Коссово: шпили костела, дома обывателей - все тихо, спокойно. Перевел взгляд пониже, в поле. Вот его пятьдесят первая рота живой цепью ползет, крадется к городку. Вдруг он вспомнил, что рядом с ним должна быть переводчица - кажет­ся, так он понял ее сообщение о знании ею немецкого. Эта яркая, быстроглазая девчонка. Глянул вокруг - нет красавицы. Усмехнулся. Скажет, наверное, что про­спала. И тотчас забыл о ней. Небо становилось все светлее, и с каждой минутой все яснее обозначались цели.

– Сашка!
– позвал Пранягин командира пушки. А артиллерийский расчет уже давно смотрит в его сторону: мол, когда?
– Сашка, по комендатуре - огонь!

Бабах! И стальной чурбанчик ударился в каменную стенку немецкой коменда­туры. За ним второй, третий. Застучали пулеметы, и цепи людей, одетых кто во что горазд, со слабо доносящимися криками «ура!» волной покатились к Коссо- во. Пранягин в бинокль видел, как по улицам растерянно засуетились, забегали фигурки. Его отряд должен был атаковать здание жандармерии и немецких по­граничников. Пранягин опять глянул в бинокль на цепь 51-й роты. Слонимские подпольщики быстро подбегали к городским окраинам. Пранягин уже хотел снова направить бинокль на здание комендатуры и жандармерии, как взгляд его заце­пился за чью-то маленькую фигурку, вырывавшуюся вперед. Этот кто-то с белой головой, без шапки бежал, почти не пригибаясь, и не короткими перебежками, за­легая за кустик или кочку, а прямо и быстро, словно наперегонки соревновался со всеми остальными. Пранягин направил окуляры бинокля на самый край городка, на улицы, выходившие от центра к полю. И увидел, что как раз напротив его 51-й роты немецкие пограничники устанавливают пулемет.

– Сашка!
– гаркнул Пранягин.
– Возьми ниже, по краю - вон, видишь, пулемет ставят!

– Ага!
– крикнул Сашка, и орудие с небольшого поворота ударило по пулемету.

Но еще раньше Пранягин увидел, что немецкий пулемет заработал и цепь за­легла, а этот, с белой головой, продолжал бежать. И тут по пулемету ударила пуш­ка - раз, другой. Тогда цепь поднялась, перекатилась через разбитый пулемет и устремилась вверх по улице. А впереди все бежал белоголовый.

«Неужели она?» - подумал Пранягин, уже почти уверившийся, что бежавший впереди цепи человек со светлой головой - это Дина. И вдруг почувствовал бес­покойство.