– Ты, Шовмер, лоботряс, каких мало на свете. Вид у тебя всегда, как говорил легендарный красный комдив Чапаев, затрапезный, - выговаривал Оппенгеймер стоявшему перед ним невысокому парнишке.

– Ничего про меня Чапаев не говорил, - пробубнил Шовмер.

– Я тебе говорю! И нечего здесь пререкаться!
– еще строже ответил Ленька.
– Несение караульной службы есть выполнение боевой задачи, и потому карауль­ный должен быть подтянут, собран, готов к действию, то есть к бою. А ты вечно сонный, растрепанный, неорганизованный. Разве ты готов в данный момент от­разить нападение фашистов на семейный лагерь? Да ты в своей бесконечной дре­моте и не увидишь врагов, даже если они вплотную сюда подойдут! Иди умойся, приведи себя в порядок, потом отправишься на пост. Шагом марш!

Шовмер опять что-то пробурчал, но послушно развернулся и, отойдя подальше к кустам, разделся до пояса и принялся умываться. Оппенгеймер еще во время воспитательной работы увидел Дину, теперь же удивленно уставился на нее - что, мол, случилось? Софа рассказывала ему о подруге, но с момента их личного знакомства после прибытия Дины в семейный отряд никаких отношений между ними не возникло - ни дружеских, ни каких-то иных. С Софой Дина иногда о чем- то своем разговаривала, а к нему никак не обращалась. Дине никто не был нужен, ко всем и всему она была безразлична и держала себя отчужденно, что очень хо­рошо чувствовалось. А тут вдруг - пожаловала. И по лицу видно, что спешит и ей что-то требуется.

– Добрый день, - первым поздоровался Ленька, потому что почувствовал, что ей как-то трудно сказать первое слово.

– Здравствуй, Леня, - ответила Дина и дотронулась до его руки.
– Мне очень нужна твоя помощь. Очень. Помоги мне, пожалуйста.

Ленька слегка пожал плечами:

– Что именно?

– Мне срочно требуется верховая лошадь и винтовка с патронами. Суток на двое. Я с Леной, что из разведки, съезжу сына проведать. Но никому об этом го­ворить не надо.

Такого Ленька, конечно, не ожидал и хотел даже съязвить по поводу запро­сов новой знакомой, о которой с момента ее здесь появления весь лагерь только и шушукался, пересказывая ее необычную историю, щедро приправляя своими домыслами.

– Ну, винтовка есть, а лошадь, да еще верховая, - это навряд ли, - ответил Лень­ка, внешне не проявляя своего удивления такой просьбой.
– И где взять - даже и не соображу сразу. Все лошади в работах и под строгим учетом.

Гримаса отчаяния изобразилась на лице Дины.

– Не может же быть, чтоб одной лошади нельзя было найти!
– в сердцах про­изнесла она, хотя отлично знала, что такое очень даже может быть. И что было бы просто сказочным делом, если бы по ее хотению в отряде вдруг обнаружилась совершенно не востребованная прекрасная верховая лошадь - садись, Диночка, поезжай на все четыре стороны.

– Нет свободных лошадей, - сказал Ленька.
– И никто не имеет права снять лошадь с работы - вплоть до суда. Зорин шутить не будет.

При этих словах он развернулся и зашел в караульную палатку, через минуту вышел с коротким кавалерийским карабином и небольшим подсумком с патрона­ми, протянул все это Дине.

– Вот, бери. Мой собственный. Нештатное, так сказать, оружие. Добыл пару недель назад. Хотел себе оставить, а винтовку сдать. Впрочем, так и сделаю, когда ты вернешься.

– А лошадь?
– безнадежным голосом спросила Дина.

Ленька отрицательно покачал головой.

– Разве что Зорин отдаст тебе своего коня.

– Ничего ему не говори. Софке тоже. И вообще никому. Карабин верну. Не волнуйся. Спасибо.
– И, резко развернувшись, побежала назад, к Лене. По дороге свернула в укромное место и умело спрятала карабин в кустах.

Лена ласково что-то приговаривая своей готовой к маршу лошади, прикармли­вала ее с руки, когда Дина к ней подошла.

– Ничога?
– понимающе спросила Лена.

– Карабин есть, лошади нет.

– Так, можа, заставайся. Наступным разом як-небыдь?

– Нет, Лена, я не смогу, у меня сердце горит, так хочется сына увидеть. И Пав­лика.

– А як же тады?

– Возьми меня, я буду бежать рядом, держаться за стремя и бежать. Я выдержу, увидишь.
– Дина просила о невероятном и сама знала - выдержать нельзя. Ей, во всяком случае. Хоть и здоровая, и молодая, а бежать вровень с лошадью...

Лена слегка улыбнулась, нагнулась к ее уху и заговорщицки прошептала:

– Ведаешь хутар Начу?
– Глазами показала направление.
– Я зараз поеду туды. А ты следом хадзи, да так, каб тябе не бачыли. На палову дароги да хутору за ду­бами буду тябя чекать. Одним конем поедем.

И, проведя немного лошадь в поводу, вскочила в седло и поскакала рысью по чуть видной тропке. А Дина тотчас нырнула в кусты за карабином. Дина не хоте­ла, чтоб кто-то знал о ее отъезде. Да и нельзя без разрешения из лагеря отлучаться, а ей тем более. Но спросить - Зорин не отпустит. Только забежала из узелка своих вещичек взять пистолет в кобуре на тонком кожаном ремешке.

Брошенный хутор Нача они объехали, чтоб никто не видел - на полях вокруг него женщины из отряда Зорина убирали хлеба.