Несмотря на то, что Мисли юридически был только вице-президентом — никому из нас и в голову не пришло задумываться над тем, насколько он правомочен предлагать такое. В Североамериканских соединенных штатах нет наследственной монархии, но есть элита, которая выступает под флагами двух разных партий, меняет друг друга у власти — но никогда не теряет саму власть. За последние сто лет — на президентских выборах в САСШ ни разу не победил независимый кандидат. Не было ни одной серьезной попытки создать политическую партию — конкурента республиканской и демократической партиям. Демократы, придя к власти — не только не прекратили бразильскую и мексиканскую компанию — но и продолжили их, не сменив на посту даже министра обороны. Так что Мисли — был вполне в своем праве, если бы он стал изгоем — я бы это знал и все бы это знали.

— Ничего хорошего.

— Но разве ты не занимаешься этим же самым?

— Занимаюсь. Но тут — дело в другом. Я — зарабатываю деньги. Россия если туда придет — будет их тратить. Много.

Николай задумался, продолжая нервно вышагивать по каюте. Потом спросил.

— Что там вообще происходит?

— Ничего хорошего. У людей нет ощущения власти. Нет ощущения государственности. Их государственность — не выходит за пределы барриос, они так долго живут без власти, что воспримут любую власть как угнетение. И у них есть на то основания — за последнее время у них сменилось восемь президентов и три Конституции и ни от одного из них они не видели ничего хорошего. Власть приходит и уходит — остается только наркомафия.

— А что там делают североамериканцы? Нефть?

— Нет там никакой нефти. Верней, она есть, но она в оффшорной зоне, в Мексиканском заливе. Есть еще какие-то месторождения в Баха Калифорния — но совсем небольшие, они почти не окупают себя. Там нет ни нефти, ни леса, ни плодородной земли, ни угля, ни руды, ни газа — там нет ничего.

— Но они там воюют.

— Они воюют там, чтобы не воевать потом на своей земле.

— А Бразилия?

— Там сложнее. Никакого повода вторгаться туда не было. Но сейчас — североамериканцы открыли там огромные месторождения нефти, правда, на очень большой глубине. Себестоимость… все это обойдется в копеечку, но это едва ли не Персидский залив на глубине от двух до четырех километров.

— Это обойдется им в копеечку.

— Как и нам — наши работы в Арктике — настанет время, когда любой нефти — не будет цены. Они стремятся застолбить за собой участки.

— И для этого ввязались в войну?

Я пожал плечами.

— Мир полон идиотов. Или наоборот — слишком умных людей. Война стоит почти два миллиарда в день — в чьих карманах они оседают?

Николай отмахнул рукой.

— Я решил. Мы будем присутствовать, но в самых минимальной форме, какую только позволит обстановка. Военные советники… поставки оборудования… не более того. У североамериканцев — есть право закупать чужое оборудование?

— Нет. По закону — армия САСШ не имеет права тратить бюджетные ассигнования на закупку иностранного военного оборудования и снаряжения. Отдельные факты еще возможны, но не более.

Я улыбнулся.

— Но это — легко обойти. Заключаешь договор с одной из контор, у которой громкое имя и большие возможности по лоббизму, открываешь фабрику… скажем сборочную — и проблем нет. Вот с ним — я показал на дверь — проблем вообще никаких не будет. Немного денег на смазку шестерней — и деньги потекут рекой.

— А как же казенные предприятия?

— Казенные… Это тоже можно обойти… конечно, Министерство обороны включает в контракт пункт, согласно которому после конкурса на изделие проводится еще и конкурс на изготовителя изделия [41] — но это тоже при желании обходится.

— Хорошо. Ты этим всем и займешься… у тебя это получится лучше, чем у любого другого.

— Слушаюсь.

— Второе. Ты что-то нашел?

— Да.

Николай показал на дверь. Я молча кивнул — информация получена, время действовать. Собственно говоря — изначально, когда я готовился уходить за границу, это и было основной целью. Узнать, что и куда вывезли из Екатеринбурга-1000. Графит? Отработанные ТВЭЛы [42] ? Готовые ядерные устройства? Когда и что рванет?

А ведь за это — отвечаем мы. Берлинский мирный договор, Вашингтонские декларации — везде прописан принцип ответственности. Это у нас под боком все было создано…

— Серьезно?

— Не знаю. Скорее всего — да.

— Конкретно.

— Конкретно… в те дни — над Атлантикой патруль дальнего рубежа с авианосной группировки засек неопознанный самолет. Погода была нелетной, самолет был поврежден… в конечном итоге — весь патруль сбили Молнии, посланные с острова Вознесения.

— Это за пределами их досягаемости.

— Подвесные топливные баки, заправщик. У Британии здесь не так то много подходящих аэродромов.

— То есть они прикрывали этот рейс.

— Да.

— И следы теряются.

— Точно. В Амазонки. Самая огромная из неизученных областей планеты, а после того, как североамериканцы наделали там дел — изучать ее желающих почти нет. В этих джунглях можно спрятать все что угодно — унесенный тайфуном авианосец, инопланетный космодром, город на несколько десятков тысяч жителей. Там двухярусные джунгли, если самолет упал в них — его можно искать вечно.