— Инструмент твоей гибели выкован и обучен. Этого недостаточно. Магия, заставляющая твое сердце биться, а плоть исцеляться, слишком сильна. Ты должен вонзить клинок в свое тело лишь в том самом месте, где был исторгнут с Планов.

— Но почему?

— Причина мне не ведома. Но оружие и это место важны для твоей гибели.

— Где же я найду то, что отделяет меня от Планов?

— Мне это неизвестно.

— Ранее ты сказал, что раз Вселенная огораживает себя от разрушения, оно просто умирает иной смертью. Чем же эта смерть хуже любой другой?

— Все сущее приходит к одному и тому же — разложению. Война необходима. Смерть необходима. Разложение необходимо.

— И когда же наступит пресыщение?

— Этому нет пределов. Пределы — просто звенья в цепи Порядка. Пределы должны быть разбиты.

— Даже если конечный результат — смерть?

— Все должно пасть от меча энтропии. Приближается час, когда разбить стены Творения станет необходимо. Порядок будет предан мечу. Оковы его падут. Вселенная падет.

Интересная философия, но я сомневался, что даже самые фанатичные Служители Хаоса добровольно примут столь всеобъемлющее толковании их стихии. Я задал вопрос о башне.

— Эта башня — осадной инструмент. Она существует для того, чтобы разбивать стены между Планами.

— Разбивать стены между Планами? Но как?

— Башня устанавливается на Плане. Когда подъемный мост ее открывается, появляется разрыв во Вселенной. Через эту башню из одного Плана в другой могут пройти легионы. Когда план послужит целям энтропии, башня будет установлена в другом месте.

— А что случилось с легионами, использовавшими башню?

— Их уничтожила энтропия.

— А что случилась с Планами, на которых побывала осадная башня?

— Их уничтожила энтропия.

— Но если осадная башня может путешествовать между Планами, почему ты остаешься здесь?

— Башня, попав в город, оказалась в ловушке. Город — это Клеть, которую невозможно пробить. Некогда башня осаждала Планы. Как я оказался здесь, неизвестно. Как я могу выбраться, неизвестно.

— Зачем ты куешь оружие?

— Железо моего тела раньше было небольшими проявлениями боли. Мечи. Копья. Топоры. Наконечники стрел. Ярда для катапульт. Из этих орудий войны был создан я. Эти небольшие проявления боли сплавили воедино и образовали они мое тело. Моему потенциалу дозволено было проявиться. Теперь моя цель состоит в том, чтобы проявлять потенциал иного металла.

— Ты сказал, что некто сплавил оружие и выковал твое тело. Кто это был?

— Энтропия создала меня на полях сражений Планов.

— Слышал ли ты о ночной ведьме по имени Равел?

— Ночная ведьма хотела расколоть город. Ее величайшие труды были направлены на уничтожение. Она шла по пути энтропии.

— Ты знаешь, что с ней произошло?

— Порядок заковал ее в цепи. Ее поместили в клеть.

— Знаешь ли ты, где эта клеть?

— Тюрьма ее неведома мне.

Как я позже узнал, некоторые древние письмена называли голема «закаленным металлом». Я принял от него меч — оружие, которое, по его утверждению, способно убить меня. Выглядело оно достаточно отвратительно и по форме напоминало символ пытки, подобный тому, что находился на моей левой руке. Черные жилы расходились по поверхности металла, а был меч столь туп, что, наверное, не мог разрезать и нагретое масло. Но он был на удивление теплым.

Завершив свою беседу с големом, мы покинули башню.

Мы двинулись в следующий район города, известный как Верхний или Район Клерков. По направлению к нам шла женщина в сопровождении члена Гармониума, и вел он себя так, будто являлся ее личным телохранителем.

Она была уже в возрасте и поглядывала на нас свысока и явно куда-то спешила. Заметив, что я сделал шаг в ее направлении, она наградила меня взглядом, полным неудовольствия, и поджала губы. Несмотря на столь явный намек, я упрямо решил завязать разговор.