Спартак. Ах, «Горько»!? Так послушай меня! В жизнь мы приходим за праздником – ярким, звенящим, хмельным! А что получаем? Прекрасный…да нет – несравненный, пробует силы везде и повсюду – с успехом! А Некто, рожденный на свет непонятно зачем, без малейшей надежды, сидит и долбит в одну точку. Все время – в одну! И хоть все, что он может – так это с испугу наделать в штаны… выясняется: именно он – корифей! Он – вершина! О нем говорят! Им гордятся! Он – «инспектор корректности»! «Гений»! И «равные шансы для всех» оборачиваются несправедливостью для подобного ЧУДУ! Тот, кому предначертано стать повелителем Жизни, становится вдруг ее пасынком! Соображаешь?

Александр /несколько успокаиваясь/. Бог знает, что вы говорите! Неужто завидуете!? А я вот… гордился дружбою с вами…

Спартак. Мозги-то куриные!

Ассистенты /хихикают/. А вернее цыплячьи… Конечно, цыплячьи! Цыплячьи! Цыплячьи!

Александр. За что вы меня обижаете?

Спартак. Ах, извини!

Александр. Нет! Не верю, что это серьезно! Помню вас молодым балагуром, спортсменом – самим воплощением древней банальности про «здоровое тело и дух».

Спартак. Ну а ты – все такой же слюнявый… Разве только упрямства прибавилось.

Александр. При чем здесь упрямство!? Эта ваша «коацерватория»… Извините, на что вы рассчитывали? Разве «шило в мешке утаишь»?

Спартак. Ты едва бы успел подписать протокол и подняться наверх… – от нее и следа не осталось бы!

Александр. Нет! Не верю! Может быть скажете, что и взрывы на шахтах – ваших рук дело?

Спартак /хохочет/. А почему не сказать?

Александр /кричит/. Вы с ума сошли! Да зачем!?

Спартак /тоже кричит/. Чтобы страху нагнать на таких вот, как ты… слизняков! /Спокойнее./ А главное, чтобы не вздумали перепроверить «находки». В своем роде страховочка…

Александр. Бог мой, какая же все это мерзость!?

Спартак. Мерзость – во что ты вляпался… А задумано было, ей богу, не дурно. Придется теперь обождать с протоколом… пока не подыщем замены….

Александр. Какой?!

Спартак. Сам подумай.

Ассистенты. Ай-ай-ай! До чего непонятливый!? А еще корифей!?

Александр /привалившись к стене возле двери, облизывает пересохшие губы/. Темнеет в глазах…

Спартак. Надо же?! И у такого ничтожества – свой интимный мирок!

Александр. Я как чувствовал…

Ассистенты /как болтливые кумушки/. Он что-то чувствовал! Что он чувствовал? Что? Что? Что?

Спартак. Чувствовал бы… – добровольно не сунулся в шахту. /Смотрит в пространство поверх головы Александра./ Недавно… тебя сбила машина… Еще не забыл?

Александр. Забыть эту боль?!

Спартак. Ты знаешь, кто это сделал?

Александр /неуверенно/. Подозревали Егуду…

Спартак /приближается к двери в канцелярию/. Ты говорил, что заметил водителя…

Александр. Голова показалась знакомой…

Спартак. Секундочку… /Исчезает за дверью канцелярии, через мгновение появляется в черной шляпе, очках и с густой растительностью на лице./ Опля! Вот и мы! Как, похоже?

Александр. Так это сделали вы?! Немыслимо! Но для чего?

Спартак. Для твоей же пользы, инспектор. Считается, у кого нет врагов, тот не заслуживает и уважения! /Хохочет./ В лице Егуды я дал тебе шанс начать себя уважать. Он вполне мог с тобою разделаться…

Александр. Вы решили его упредить?

Спартак. Нужно было тебя припугнуть. /Снимает, бросает в открытую дверь канцелярии маску и шляпу, водружает на голову каску./ Я мало чем рисковал: люди знают, кто твой партнер, а кто – враг. И все шло как надо, пока твоя милость тут не ошиблась дверьми…

Александр. Вы решили свалить на Егуду!?

Спартак. А что тут такого?! Его заполошный народец имеет привычку… расплачиваться за чужие грехи!